– И куда собралась, красавица!

Жаркие руки схватили ее за лодыжку. Девушка лягнула мужчину, потянула на себя ручку пассажирской двери.

Водитель многоэтажно выругался, нырнул в салон и дернул девушку к себе. Та взвизгнула, с силой ударила мужчину коленом в челюсть и пока тот, коротко взвыв, перехватывал ее ноги под коленями и садился сверху, отчаянно брыкалась. Приоткрытая пассажирская дверь – как почти свершившийся побег, дразнила. Водитель поймал запястья девушки, вжал в обивку. От него душно пахло по́том и сигаретами.

– Вот гадина, лягается… – он снова выругался, вытащил из бардачка заранее заготовленный шприц. Продолжая удерживать девушку, зубами стянул с иглы колпачок.

Изловчившись, девушка укусила его, за что тут же получила удар по лицу – со всей силы, наотмашь, от которого потемнело в глазах и обмякло тело.

– Не надо… прошу…

Водитель навалился сверху, бесцеремонно подмяв под себя и зажав между коленями корпус и правую руку девушки. Левую та пыталась выкрутить, царапала обивку. Вертелась ужом в надежде высвободиться. Ноги нашли опору – пластиковый порожек со стороны водительского сидения. Девушка, собравшись с силами, резко подняла бедра – водитель полетел вперед, в распахнувшуюся пассажирскую дверь.

Тихая ругать и перекошенное лицо прямо перед носом.

Мужской локоть на гортани, девушка захрипела – нечем дышать. Она схватила ртом такой горячий сейчас воздух, почувствовала боль в заблокированном предплечье.

– Не дергайся, – сделав укол, мужчина покровительственно похлопал ослабевшую девушку по щеке. Больно схватив подбородок, повернул лицо к себе. Повторил равнодушно: – Не дергайся, дольше проживешь.

Ее свободная рука вяло шарила по обивке сиденья, все еще в попытке высвободиться, но вот повисла безвольно. Взгляд остановился на его лице и потускнел.

– Ч-что вы д-делаете? – Язык заплетался, в голове снова – будто ватой набито. Последняя фраза незнакомца осела на ресницах.

Мужчина хмыкнул, слез с нее.

Сквозь ватную пелену, она слышала – распахнулась задняя дверь, ее подхватили под локти и снова втянули на заднее сиденье, набросив на голову ворох тряпья.

И только тогда оставили в покое. Гул в голове.

Проваливающее в дремоту сознание. Ясный безжалостный взгляд всплывал в памяти, как приговор. Следы незнакомых рук полыхали на теле.

«Это несправедливо. Я не виновата», – билось в висках, подпрыгивая на кочках и неровностях бесконечной дороги.

Темнота.

Звуки чужих голосов, чужие руки там, где нельзя.

Ей было все равно.

Темнота казалась такой притягательной. В ней она могла просто быть. И ничего не чувствовать.

Так, словно уже умерла.

Аделия сомневалась, стоит ли следовать предложенной незнакомкой легенде – Карина-то знала, что Аделия ни в каком ООО «Талисман» не работает, и вовсе не кадровик. Узнав о такой нестыковке, сестра Макса могла замкнуться, могла выдать ложь и тем самым разрушить задумку Громова. Но, с другой стороны, Карина знала об Аделии очень мало, последние месяцы почти не общалась с Максом, да и раньше не слишком названивала ему, так что получалось, что всегда можно сказать, что ее сведения устарели, и что она больше не владелица салона магии, а обычная служащая.

«А если нет никакого ООО «Талисман» и съехавшей недавно Ирины Хворостовой? Что, если это подстава? – мысль мелькнула холодком под сердцем, пока она поднималась по ступенькам. – Или Ефросинья решит проверить и позвонит этой Ирине?»

Аделия поднялась на крыльцо и толкнула дверь, изображая любопытство и крайнюю степень беззаботности.

– Эй, есть кто? – Вошла в темные сени, споткнулась о веник, перевернула ведро, тихо выругалась: – Вот черт, понаставили.

Перехватив сумку, пересекла сени и вошла в комнату.

Хозяйка – величественная и строгая женщина в черном – стояла у стола. По взгляду Аделия сразу поняла – и наблюдала за ней на улице, и слышала, как выругалась: взгляд был холодный и яростный, плотно сомкнутые губы и красные пятна на лице, пальцы вцепились в край стола. Ей было сильно на пятьдесят, даже, вероятно, больше, но при таком освещении не понять. Прямая, словно жердь, и такая же непримиримая.

– Кто ты? – спросила вместо приветствия.

Раздумывать больше некогда: или своя легенда, или незнакомки.

– Аделия. Меня Ирина Хворостова к вам направила, – выпалила и настороженно замолчала, вглядываясь в лицо женщины и пытаясь уловить по мимолетному изменению мимики, жестам, правильно ли она сделала, что доверилась незнакомой девушке. Как любил говорить Макс – истина посередине, поэтому и она выбрала соврать о своем знакомстве с Ириной, но сообщить свое имя.

– Откуда знаешь ее?

– А работаем вместе. Она бухгалтер, я – кадровик… Она сказала, вы только рады будете.

Женщина села за стол, уставилась на Аделию.

– Правила знаешь?

Девушка кивнула, хотя не имела понятия, о чем говорит настоятельница, а это, без сомнения была она, Громов ее в подробности описал.

– Согласна, значит? – Ефросинья потянулась за блокнотом, открыла примерно в середине: – Только на три дня могу пустить тебя, дальше все домики заняты, уже оплачены давно.

Аделия сделала вид, что расстроилась:

– Ой, три дня… Я думала побольше будет. Я неприхотливая, я и в попроще домике устроилась бы, – она вопросительно посмотрела на матушку. Та усмехнулась:

– Если правила знаешь, то в курсе должна быть, что других домиков у нас нет…

– Так я вместе с сестрами могу, с послушницами то есть. Мне бы дней пять…

Аделия вообще предпочла бы, чтобы все домики были заняты и ее поселили бы на территории поселка, но Ефросинья оказалась несговорчива – послушниц держала подальше от соблазнов и новых знакомств.

– Исключено. У вас три дня. Дальше – если кто-то откажется.

«Надо Громову сказать, может, вычислит, кто заказал домики, да как-то свяжется с ними, чтобы отказались или перенесли дату заезда», – Ада боялась, что за три дня не успеет, хотела подстраховаться.

– Что делать у нас хотите? – вдруг спросила Ефросинья.

Эта часть была продумана в ее прежней легенде, а сейчас, действуя спонтанно и на ходу перестраивая легенду, Аделия растерялась.

– Так я это… – девушка сделала неопределенный жест. – Я от жениха прячусь. Расстались с ним, но он никак не поверит, что с моей стороны полный штиль и равнодушие, заваливает цветами, звонит непрестанно. Я попросила соседей и общих знакомых сообщить ему, что в отпуск уехала.

– А чего и вправду не уехала, зачем сюда?

– Во-первых все-таки дешевле, во-вторых, кто меня с работы отпустит. Сейчас такая текучка кадров, что только успевай поворачивайся. А тут я недалеко от города, приспичит начальству, так можно и здесь пересечься.