Ее величеству в этом году исполнилось семьдесят. Неужели не помнишь? Об этом шумели в каждой треклятой газетенке.

– Родилась в один год… – пробормотал Макгрей. – Обе – хитрые вероломные суки и обе связаны с черной магией… Любопытненько.

– И все это предначертано на небесах? – поддразнил его я, но Макгрей лишь помотал головой.

– Узнай у нее, когда она планирует сообщить нам свои предположительно «важные» сведения. Надеюсь, эта старая корова соизволит явиться в ближайшее время.

Следующие два часа мы провели за разбором прочей его корреспонденции и вбили в большую карту еще несколько гвоздей. Правда, новые отметки только усложнили лежавшую перед нами задачу.

Оторвались мы от работы лишь тогда, когда до нас донеслась перепалка в прихожей – два женских голоса громко о чем-то спорили. Первым я опознал голос Кэролайн.

– Прекрати! – возмущалась она. – Я тебе уже говорила: я уезжала не для того, чтобы скрыть положение!

– Тише, тише, мисс, – примирительно отвечала ей Джоан. – Вы не первая девушка, которая польстилась на десерт раньше ужина.

Кэролайн ворвалась в комнату, горя негодованием.

– Вы можете унять эту женщину?

Мы с Макгреем откашлялись.

– Мы пытались, мамзель.

– Да, мы действительно пытались.

Вошла Джоан, нагруженная пакетами – то были мои новые вещи.

– О, но я же просто объясняла девушке, что знаю, как…

– Джоан, – перебил ее я, придумав отличный повод выпроводить ее из комнаты, – будь добра, сходи к Лейтону и напомни ему, что я все еще жду, когда он принесет мне записную книжку, которую я попросил его принести часа три назад.

– Слушаюсь, господин, – сказала она, перехватила пакеты и бросила на Кэролайн задиристый взгляд: – А вы помните, что я вам сказала. За версту их обходите.

Как только она вышла, я повернулся к Кэролайн:

– Прошу прощения, если Джоан оскорбила…

– Если?! – рявкнула Кэролайн, стягивая лайковые перчатки. – Меня в жизни не обвиняли в распутстве столько раз и в таких разных выражениях за столь короткий отрезок времени! – Возможности для дальнейших извинений мне не представилось, ибо она уже разглядывала карту. – Это места, где, по-вашему, могут скрываться ведьмы?

– Места, где они все еще снабжают желающих своими товарами, – пояснил Макгрей.

Кэролайн скривилась.

– Не могу сказать, что вы изрядно постарались сузить область поиска.

С тем же успехом она могла бы ткнуть в меня раскаленной кочергой.

– Что?! Вы ожидали, что мы быстренько со всем разберемся, пока вы гуляете по магазинам в Новом городе, скупая…

– Скупая для вас исподнее, – закончила она, отчего я моментально умолк.

Макгрей воздел обе руки вверх.

– Эу! Хватит, девочки! Фрей, ты ж ее знаешь. Мисс Ардгласс, все это мы узнали исключительно потому, что я много лет поддерживаю связи с теми, кто торгует колдовскими штучками. Проявите хоть немного уважения к нашему труду.

Кэролайн шумно выдохнула, столь же расстроенная, как и мы.

– Вы должны понимать, – сказала она. – Я на пороге отчаяния.

– Мы тоже. – Я все еще кипел от злости. – Следует ли мне напомнить вам, что через неделю нас двоих ждет смерть?

Кэролайн явно собиралась чем-то парировать, но тут взгляд ее упал на мою руку с перстнем. Она густо покраснела, и какой бы ответ ни был готов сорваться с ее губ, мы его не услышали. Настроена она была воинственно, однако едва заметную признательность ей скрыть не удалось.

– Перси сказал, что у вас сохранились послания, которые отправляли вам ведьмы, – сказал Макгрей, воспользовавшись тем, что она внезапно умолкла.

– Сохранились, – пробормотала она. – Я схожу за ними.

Вскоре она вернулась с видавшей виды жестянкой для чая. Следом за ней вошел Лейтон с крайне виноватым видом.

– Сэр, прошу, простите меня! Я хотел сразу же ее принести, но затем увидел, в каком состоянии воротнички ваших рубашек и как та ланкаширская распустеха…

– Все в порядке, Лейтон, – успокоил я его, получив наконец записную книжку. – У тебя был долгий день.

Лейтон низко поклонился, снова рассыпался в извинениях и покинул комнату. Макгрей закрыл за ним дверь, а затем пододвинул стул для Кэролайн.

Втроем мы подсели к столу, она открыла жестянку и достала оттуда аккуратно сложенные клочки белой и бурой оберточной бумаги.

– Боюсь, что целиком обертки у меня не сохранилось, – сказала она, – только обрывки с самими посланиями.

– Жаль, – только и ответил я и добавил к ее запискам наши.

– Эти я получила в Севилье, – сообщила Кэролайн, разгладив листок и телеграмму. Как она уже упоминала в разговоре со мной, в телеграмме было всего одно слово: «уксус».

Телеграмма была выбита на готовом бланке – так делали и в Англии. Кэролайн с чьей-то помощью уже перевела испанскую белиберду на язык Королевства и надписала значения слов над печатным шрифтом.

– Как видите, здесь не понять, откуда прислали сообщение. То ли ведьмы нашли способ как-то это скрыть, то ли эти сведения потерялись в процессе пересылки и перенаправления телеграммы – точно не знаю.

Она была права. Международные телеграммы часто приходилось слать через посреднические конторы. Возможно, это была вовсе не попытка спрятать отправителя, а действительно изъян телеграфной сети.

– Это то самое письмо, которое Вестницы вам потом прислали? – уточнил Макгрей, взяв листок с опаленным краем.

– Да. Если уж я с телеграммой разобраться не смогла, то здесь и подавно надеяться было не на что.

Макгрей направился к одному из своих все еще не разобранных ящиков с книгами и достал оттуда толстую лупу. Мы дружно склонились над бумагой и принялись изучать написанное.

– Не сказать, что безупречный почерк, – отметил я. – Местами рука явно дрожала. Я бы сказал, что написала это молодая персона – но в спешке.

Мы с Макгреем завороженно читали письмо. Это было прочувствованное послание о деспотичных ведьмах и изувеченных дезертирах, а заканчивалось оно мольбой о помощи Кэролайн.

– Группы немногочисленны и действуют на обширной территории, – зачитал вслух Макгрей, а затем поднял взгляд на карту. – Это мы и так знаем. – Он перевернул лист и внимательно осмотрел те его участки, которые не затронул огонь. Даже понюхал бумагу. – Водяных знаков нет, – сообщил он.

– Простите, – сказала Кэролайн. – Если бы я знала об их существовании, то осмотрительнее вела бы себя с огнем.

– Это не ваша вина, мамзель, – ответил ей Макгрей. – Что пришло после письма?

– Вот эти. – Кэролайн расправила три клочка оберточной бумаги. Они явно проделали длинный путь – с одной стороны бумага выцвела и поистерлась.

– Все три выглядят по-разному, – заметил я и взял одну из записок. – Бумага разных оттенков бурого и разной толщины.

– Вы видели на них какие-нибудь штемпели? – спросил Макгрей.

– Нет, ни на одной из записок. Только надписи с адресатом. Мне всегда сообщали, что