Одна из интернетовских ссылок вывела меня на свежий след желто-красно-голубого Цукермана. Я нашла на форуме объявление «Цукерман собирает друзей». Желающим получить приглашения на «Голубой огонек» предлагалось позвонить по указанному телефону. Я и позвонила – конечно, не для того, чтобы набиваться Цукерману Второму в друзья, а чтобы выяснить, не имеет ли он отношения к однофамильцу-композитору.

– Лилия! – непонятно сказал утомленный женский голос.

То ли дамочка мне так представилась, то ли пароль назвала?

– Роза! – на всякий случай я ответила в том же ключе. И сразу же, пока моя собеседница не опомнилась, спросила: – Михаила Цукермана можно услышать?

– Микки, тебя! – заорала дамочка.

Послышался стук – вероятно, трубку небрежно положили на стол. Секунд двадцать я слушала невнятный шум, а потом трубка весьма приятным баритоном эротично мурлыкнула:

– М-да-а?

– Михаил Цукерман? – уточнила я.

– М-да-а!

– Здравствуйте!

Подозревая, что я оторвала господина Цукермана от какого-нибудь важного процесса, я поспешила изложить свое дело к нему максимально быстро:

– Возможно, я не по адресу, но мне нужен ваш тезка – композитор, тоже Михаил Цукерман. Как его найти, я не знаю, поэтому звоню вам в надежде, что вы мне поможете. В конце концов, именно вы – самый знаменитый Цукерман в наших широтах…

– Серьезно? – мой собеседник приятно удивился.

– Конечно! – заверила я его. – Поисковая система на имя «Михаил Цукерман» дает восемь ссылок, и семь из них – ваши!

– Молодец! – похвалил меня откровенно польщенный баритон. – Вот это, я понимаю, фанатка! Считай, пробилась: я тебя приму! Сегодня с пяти до пяти тридцати, только не опаздывай, у меня очередь, как в Мавзолей!

В трубке пошли гудки. Я озадаченно почесала в затылке: похоже, опять я чего-то не поняла? Как он меня примет? Как лекарство от скуки? Беда с этими Цукерманами, загадочные они какие-то…

Я вновь набрала номер, указанный в объявлении для голубых с огоньком, тьфу, о «Голубом огоньке»! И опять услышала непонятное:

– Лилия!

– Анютины глазки! – ответила я для разнообразия. – Адресочек не подскажете, как вас найти?

– Очень легко: перекресток Зеленой и Лермонтова, там сразу увидите.

Трубка снова загудела. Я поняла, что народ на другом конце провода в самом деле занят какой-то очень активной деятельностью, отвлекаться от которой надолго нежелательно. Я понадеялась, что меня не станут с ходу вовлекать в процессы, суть которых мне непонятна, выключила компьютер, закрыла офис и полетела на указанный перекресток.

Пересечение Зеленой и Лермонтова – двух центральных улиц – я нашла без труда, но углов там, естественно, было четыре. Какой именно нужен мне, я не знала. Пришлось проводить рекогносцировку на местности.

На углах находились: аптека «Гомеопатия для всех», магазин детской одежды «Ладушки», офисная многоэтажка и жилой трехэтажный дом. Дом правильнее было бы назвать полужилым, потому что на первом этаже почти все квартиры были выкуплены под офисы. Я увидела сияющие новизной вывески салона сотовой связи и кондитерской. Между ними располагалось заведение, профиль которого я затруднилась определить. Сквозь жалюзи на окнах разглядеть внутреннее помещение я не могла. Вывески над входом не было. Какие-то буквы были начертаны прямо на двустворчатой двери. Левая ее половинка была распахнута, а правая закрыта, и к ней устало привалилась полуголой спиной пышнотелая девица с прической дикобраза, страдающего стригущим лишаем: проплешины были щедро, кругами, намазаны крепким раствором марганцовки и зеленкой. Уперев голую пятку одной ноги в круглое колено другой, девица щурилась на солнце и картинно курила. Она сладострастно затягивалась сигаретой, а потом мощной струей выпускала дым на таком долгом выдохе, которого хватило бы, чтобы надуть воздушный шар. Наконец красотка размашисто бросила окурок в мусорку под высоким крыльцом, отклеилась от двери, и на открывшейся моему взору створке я прочитала странное слово: «Херская».

У меня тут же возникли самые разные предположения о том, чем занимается эта контора, но все они были, как принято говорить, «не для печати». С предположительно дурной репутацией заведения очень гармонировал впечатливший меня образ утомленной курильщицы. Да уж не бордель ли это? Или неизбитое название «Херская» носит штаб-квартира организованных сторонников однополой любви?

– Похоже, мне туда, – пробормотала я себе под нос. – Зайду, пожалуй! А если промахнусь, наведаюсь в гомеопатическую аптеку на противоположной стороне улицы: она тоже называется как-то подозрительно.

Дождавшись, пока крыльцо опустеет, я приблизилась к «Херской», поднялась по ступенькам и заглянула за левую створку двери. Я бы не удивилась, обнаружив там небесно-голубую табличку «Офис М. Цукермана», но все оказалось гораздо проще. На створке было написано половинчатое слово «Парикма».

– Парикма-херская! – обрадовавшись, провозгласила я.

У меня камень с души упал: вмиг рассеялись страшные подозрения относительно того, в каком качестве собрался принять меня господин Цукерман.

– Парикмахерская «Лилия»! – подтвердил из глубины помещения женский голос. – Вы по записи?

Я вошла в парикмахерскую и увидела за конторкой девицу-курильщицу. Она выжидательно смотрела на меня, постукивая карандашом по странице открытой амбарной книги.

– Я к Цукерману! – смело ответила я. – Мне назначено на пять.

– Присядьте, подождите, Микки еще занят, – девица указала мне на мягкий диванчик и потеряла ко мне интерес.

Я уселась и с интересом оглядела небольшой аккуратный салон. Недостатка в клиентах заведение явно не испытывало, все кресла, которые я могла видеть, были заняты. На диванчике, кроме меня, дожидались своей очереди еще две дамы. Они с напряженными лицами листали иллюстрированные журналы, то и дело украдкой поглядывая на ближайшую мастерицу. Парикмахерша была занята сооружением на голове клиентки сложной прически с вкраплением костяных бусин, мелких перьев и клочков меха. По всему видно было, что работа еще далека от завершения, однако даже в таком промежуточном состоянии она производила большое впечатление. Примерно так могла выглядеть голова Чингачгука, если бы ее прямо в традиционном уборе из орлиных перьев ненадолго опустили в барабан стиральной машины с центрифугой.

– Дамы, кто ко мне? – вопросил бархатистый мужской голос.

Я обернулась и замерла от изумления. В арочном проеме, ведущем в глубь салона, горделиво высился… Чингачгук! Смуглый черноглазый парень с орлиным носом, но, правда, без орлиных перьев на голове. Зато волосы у него были, как у настоящего индейца – длинные, прямые, черные, как вороново крыло.

– Вот она, Микки! – дикобразистая девица-администраторша указала щедро нарощенным ногтем на меня.

– Это я, я! – вскочив на ноги, я закивала головой.