Место Карену после окончания института приискали очень достойное. И звучит солидно, и возможности прекрасные. Хотя по сути – убожество: мелкий клерк. Правда, в министерстве, что многое искупало. Посреди всеобщих, почти невероятных перемен, должность в министерстве была островком хоть какой-то стабильности и обещала неплохие шансы для карьерного роста. В перспективе, конечно. А хотелось – сразу.

Вокруг бурлили девяностые, состояния делались буквально из воздуха: вчера еще вон тот, подтягивая обвисшие треники, пересчитывал на потной ладошке мелочь, которой едва хватало на пачку самых дешевых сигарет, а сегодня, гляди, пьет что-то коллекционное, любуясь с чистой ресторанной террасы просторными видами Лазурного берега. Не все, разумеется, попадали на Лазурный берег. В кареновском отделе – министерство все-таки – зарплату платили исправно, но многие не видели своих чахлых «получек» (как «подачка», ей-богу) месяцами. Все как-то крутились, что-то покупали, что-то продавали: от кривой картошки с приусадебного участка до многотонных турбин с родного завода. На турбины, впрочем, покупателей не находилось, Карен даже шутку слышал: зачем сейчас кому-то турбины, когда и так все крутятся. Степеннее всех «крутились» появившиеся откуда ни возьмись крепкие ребята в золотых цепях под малиновыми пиджаками. Не иметь «мерина» или «бумера» среди этой публики считалось почти так же неприлично, как когда-то – выйти на люди с немытой шеей. Впрочем, шеи под золотыми цепями чистотой обычно как раз не блистали. Равно как и глаза – выдающимся интеллектом.

Так неужели же, думал Карен, он, умный и образованный, не сможет занять свое место под солнцем. Тем более из всего фармацевтического изобилия крепыши отличали разве что алказельцер. Ну и препараты красного списка. И уж тем более им не приходило в их коротко стриженные головы, что можно продавать… формулы. Или еще что-то в этом роде.

Вот этим и надо пользоваться!

Заехав однажды по какой-то мелкой надобности к смежникам, Карен встретил в одной из тамошних лабораторий Громова. И – зачастил к бывшему сокурснику.

В голове начали вырисовываться некие планы, поначалу смутные, но постепенно все более и более определенные. Бизнес! Совместный бизнес! Нет, Карен не имел в виду плодящиеся вокруг как грибы совместные с зарубежными партнерами предприятия. Зачем? У него есть возможность добыть деньги (без хоть какого-то начального капитала никакое дело не откроешь) и кое-какие связи… Ну ладно, не у него – у родственников, но разве это меняет положение? Для чего ж тогда нужны родственники? Значит, у Карена есть деньги и связи, у Громова – исследования, которые могут стать источником прибыли…

– Вот представь, – вещал он, расхаживая между столами и размашисто жестикулируя, – знакомишься ты с девушкой. Эй, ты меня слушаешь?

– Не отвлекай меня, – угрюмо ворчал Громов.

– И она у тебя спрашивает…

– Отстань, Карен! Я сейчас запятую не туда поставлю или минус вместо плюса, и все расчеты посыплются, эксперимент можно будет в корзину отправлять.

– …спрашивает, чем ты занимаешься, – продолжал тот как ни в чем не бывало. – …и смотрит эдак оценивающе – стоит ли с тобой…

– Отстань, а? Тебе что, непонятно, что мне не до…

– А ты эдак небрежно отвечаешь: у меня, мол, свой бизнес…

Громов демонстративно сунул в уши по круглому карандашному ластику.

Виделся Карену сверкающий офис с длинноногими секретаршами, очень зарубежные партнеры, мигающий селектор: «Карен Михайлович, Милан на второй линии, соединять?»

Один из двоюродно-троюродных дядей, выслушав энергичную речь племянника, одобрительно покачал головой:

– Сыровато, но кое-какие зернышки в твоих рассуждениях есть. Давай, разрабатывай. Будет нормальный бизнес-план – приходи, денег на начальный капитал найдем.

Карен призадумался, поговорил еще раз – уже поспокойнее – с Громовым. И тот неожиданно легко согласился заняться совместным бизнесом. А чего бы ему не согласиться? Ему-то в этой ситуации – как коту на молочном складе: вот тебе сметанка, вот тебе сливочки, вот тебе маслица кусочек… Сиди в отлично оборудованной лаборатории и занимайся любимым делом. Пока бизнес-партнер – Карен то есть – потенциальных инвесторов убалтывает, договора заключает и прочей бизнес-макулатурой занимается.

В первые месяцы Карен чувствовал себя королем Вселенной. Казалось – все будет сразу: крутая иномарка, собственный дом, путешествия по всему миру… На деле же приходилось «клевать по зернышку». И боевой задор, которым Карен поначалу аж светился, постепенно пошел на убыль. Нет, потенциальных заказчиков он убалтывал все так же виртуозно – но подыскивать их стал с куда меньшим энтузиазмом.

Некоторое время Карена еще развлекали девушки.

После первого брачного опыта Карен стал осторожнее и в ЗАГС не торопился, заранее предупреждая каждую из девиц, что он – птица вольная, а если кому-то что-то не нравится, он не настаивает. Девушек вокруг много, а Кавояны в неволе не размножаются.

Поначалу кандидатки соглашались на «никто никому ничего не должен», но потом очередная Наташенька решала вдруг, что из Карена должен получиться отличный муж, и начинала добиваться своего всеми доступными средствами. Вплоть до истерик и скандалов – в буквальном смысле слова.

Впрочем, философски констатировал Карен, пережить можно любой скандал, считая их чем-то вроде визита к зубному: неприятно, но ведь и недолго, вполне можно перетерпеть. Не такая неподъемная плата за прекрасное время удовольствий. Правда, иногда «плата» выплескивалась на публику, и вот это уже было гораздо хуже.

Особенно отличилась одна, которую звали Алиной – так же, как бывшую жену Карена, сдвинувшуюся на духовных исканиях. Нет бы ему сразу задуматься – к чему такое совпадение – а он решил, что имя ничего не значит.

Нет, Алина номер два не увлекалась духовными практиками. Но, в противовес своей предшественнице, она оказалась девицей до неприличия настырной. Или уж настолько влюбилась, что море стало по колено? Нет, ну влюбилась и влюбилась, расстались – сиди молча страдай. А эта беспрерывно названивала, предъявляла какие-то немыслимые требования, угрожала громами небесными. Карен так и не понял – не то девица забеременела, не то крышу у нее снесло напрочь. Если забеременела – ну скажи, дам денег на аборт в приличной клинике. Теоретически он даже готов был к тому, что эта дура соберется родить и придется отстегивать денег «на воспитание». Придется и придется, раз уж не «устерегся» (хотя Карен в этом сильно сомневался), да и ребенок (гипотетический, гипотетический, никак иначе!) не виноват. Но Алина номер два, похоже, всерьез поссорилась с собственной головой: деньги ее не интересовали, ей нужен был сам Карен. Она требовала, чтоб он вернулся, женился, глядел только на нее, жил с ней в таежной избушке и черт знает что еще.

Дошло до того, что эта припадочная выследила его с новой пассией. Они сидели в тихом приличном ресторане, у пассии уже зарозовели щечки и заблестели глазки, на слишком вольные шутки она лишь потупляла взор, и Карен прикинул, что шансы завершить вечер в его холостяцкой «берлоге» плавно переходят от «вероятно» к «наверняка».