Я хотела, чтобы Леджер мне верил. Мне нужно было многое доказать. – Я думаю, что, может быть, когда-нибудь соберу их и сделаю из них книгу.

Он помолчал.

– У нее будет счастливый конец?

Не отворачиваясь от окна, я ответила:

– Это будет книга о моей жизни, так что я не знаю, как такое возможно.

Не отводя глаз от дороги, Леджер спросил:

– А в каком-нибудь из писем говорится, что случилось той ночью, когда Скотти умер?

Я помолчала между этим вопросом и своим ответом.

– Да. В одном говорится.

– Можно мне прочесть его?

– Нет.

Леджер быстро взглянул мне в глаза. Затем снова перевел взгляд на дорогу и включил поворотник, сворачивая на мою улицу. Он остановился у дома, не заглушая мотор. Я не понимала, надо ли мне быстрее выйти или между нами осталось что-то недосказанное. Я положила руку на ручку двери.

– Спасибо тебе за эту работу.

Леджер побарабанил пальцами по рулю и кивнул.

– Я бы сказал, ты ее заслужила. Кухня не бывала в таком порядке с того дня, как я купил это здание, а ты проработала всего один вечер.

Комплимент было приятно услышать. Я это оценила и пожелала Леджеру доброй ночи.

Как бы мне ни хотелось поглядеть на него, выходя из машины, я так и не повернула головы. Я слушала, сдает ли он назад, но он не делал этого, и я подумала, что он смотрит, как я иду к своему дому.

Как только я вошла в квартиру, Иви кинулась мне навстречу. Я взяла ее на руки и, не зажигая света, подошла и выглянула в окно.

Леджер так и сидел в машине, глядя на мои окна. Я тут же отпрянула и прижалась спиной к стене. Наконец я услышала, как взревел его мотор, когда он задним ходом выезжал со стоянки.

– Иви? – прошептала я, почесывая ее за ухом. – Что же мы делаем?

24

Леджер

– Леджер!

Я поднял глаза от инвентаря и тут же начал паковать его еще быстрее. Ко мне направлялась бригада мамашек. Когда они собирались такой командой, это всегда не к добру. Их было четверо, у всех одинаковые складные стулья с именами детей, написанными на спинках. Они либо собирались сказать мне, что я недостаточно хорошо тренировал их деток, либо собирались попытаться свести меня с какой-нибудь своей незамужней подружкой.

Я кинул взгляд на поле – Диэм все еще играла там в салки со своими друзьями. За ней приглядывала Грейс, так что я запихал в пакет последний шлем, но было слишком поздно делать вид, что я не заметил, как они направляются ко мне.

Уитни заговорила первой:

– Мы слышали, объявилась мать Диэм.

Я быстро взглянул ей в глаза, но постарался не выдать никакого удивления, что они знают о возвращении Кенны. Никто из них не знал Кенну в то краткое время, что она встречалась со Скотти. Да никто из них и Скотти-то не знал.

Но они знали Диэм, и знали меня, и знали нашу историю. Так что считали, что им положено узнать всю правду.

– Где вы такое слышали?

– Сотрудница Грейс сказала моей тете, – ответила одна из мамашек.

– Не могу поверить, что ей хватило наглости вернуться сюда, – сказала Уитни. – Грейди сказал, что Грейс с Патриком подали на оформление запрета на приближение.

– Правда? – Я изобразил дурака, это все же лучше, чем показывать им, сколько мне известно. Они только бы начали расспрашивать дальше.

– И я их понимаю, – сказала она. – Что, если она попробует украсть Диэм?

– Она не станет, – сказал я. Закинул мешок в багажник и захлопнул крышку.

– Я бы не была так уверена, – ответила Уитни. – Наркоманы способны на всякое.

– Она не наркоманка. – Я произнес это слишком твердо. И слишком быстро. И тут же увидел в глазах Уитни подозрение.

Жалко, что на этой игре не было Романа. Сегодня он не смог прийти, а обычно именно он – мой предлог, чтобы избавиться от бригады мамашек. Часть из них дружат с Леа, так что из уважения к ней они не кокетничают со мной напрямую. Но на Романа запрет не распространяется, так что обычно я кидаю волчицам его.

– Передавай Грейди привет. – Я ушел от них и направился к Диэм и Грейс.

Я не знаю, как защищать Кенну в таких ситуациях. И не знаю, надо ли. Но мне кажется неправильным позволять всем вокруг думать о ней самое худшее.

Я не говорил Кенне, что подвезу ее сегодня на работу. Но я и сам об этом не знал до тех пор, пока не выехал в бар и не сообразил по пути, что ее смена в магазине вот-вот закончится.

Я заехал на парковку, и не прошло и двух минут, как она вышла из магазина. Она не заметила мой грузовик и направилась в сторону дороги, так что я поехал ей навстречу.

Она увидела меня и, готов поклясться, сделала гримасу, когда я указал ей на пассажирскую дверь. Открыв ее, она пробормотала: «Спасибо». А потом сказала:

– Меня необязательно подвозить. Я нормально хожу.

– Я только что с бейсбола и все равно ехал мимо.

Она поставила сумку между нами и застегнула ремень.

– Она хорошо играет?

– Ага. Хотя, думаю, ей нравится не столько сама игра, сколько возня с друзьями. Но если она будет заниматься, то сможет играть хорошо.

– А чем еще она занимается, кроме бейсбола?

Я не мог винить Кенну за любопытство. Я сам поставил себя в такое положение, поделившись с ней слишком многим, но теперь эти мамашки заронили мне в голову зерно сомнений.

Что, если она выспрашивает у меня все это, чтобы выяснить расписание Диэм? Чем больше она будет знать про ее занятия, тем легче ей будет внезапно украсть ее. Я чувствовал вину за сами мысли об этом, но Диэм – важнее всего в моей жизни, и мне становилось еще хуже из-за того, что я недостаточно прочно защищаю ее.

– Прости, – сказала Кенна. – Я не должна задавать вопросы, на которые тебе неудобно отвечать. Это не мое дело.

Она отвернулась к окну, а я выехал на дорогу. Она сжимала пальцы одной руки другой. Диэм делает то же самое. Невероятно, как два человека, которые даже никогда не встречались, могут иметь одинаковые манеры.

В машине было шумно, и, набрав скорость, я прикрыл свое окно. Я считал, что должен предупредить ее.

– Они подали против тебя запрос на запрет приближаться к ним.

Она покосилась на меня краем глаза.

– Ты серьезно?

– Да. Я хотел