– Чем могу помочь, святой отец?..

Монах поднял на Эварху взгляд, полный светлой печали.

– Я вижу на тебе благословение Спасителево, – певуче ответил он. – Останься здесь, тебе больше нет места, кроме как в обители Его.

Да что они, сговорились сегодня?!

– Сожалею, – ловец машинально поправил приятно оттягивавшую плечи котомку. – Мне надо возвращаться. Я благодарен…

Отшельник горячо перебил:

– Ты не понимаешь своего счастья! Ты избран, избран из числа обычных мирян, ты истинно спасёшься! Останься, твоё место здесь! Среди нас!

Эварха покачал головой:

– Прости, отче, мне надо в путь.

Отшельник Августин, как ни странно, больше не спорил. Только поднял руку в печальном благословении.

– Прощай, сын мой. Назад дороги уже не будет.

«Да чтоб тебя полип сожрал!» – Эварху против воли пробрало холодом по спине. Наслушаешься тут дурных предсказаний, и вся радость от золота померкнет! Ну уж нет, он никаким предсказаниям не поддастся.

– Не собираюсь я возвращаться, – бросил он и сердито зашагал дальше.

Выход из мира тоже дался легко. Фортеции, на тропах поставленные, пропустили его беспрепятственно, никто не полез с расспросами, никто не потребовал подорожную. Эварха, поражаясь небрежности святых отцов, весьма педантичных в иных делах, поскорее зашагал дальше. Кто их знает, вдруг передумают…

Неладное началось далеко не сразу. Когда скрылось в мутной мгле сияние Игниса и его укреплённые окрестности, ловца одолела усталость. «Надо бы отдохнуть, – вяло подумал он. – Бессонная ночка сказывается… Если б я с какой-нибудь горячей девчонкой её провёл – другое дело, а то святым братьям помогал!»

Он уселся прямо на тропу, предусмотрительно выбрав участок подальше от зарослей Дикого Леса. Извлёк из заплечного мешка амулет, который дал Пустошник – деревянную коробочку с золотым шаром размером с яблоко. Шар следовало пустить по тропе и идти за ним, всего-то и дел; амулет отыскивал дорогу сам и мог даже пробить короткие отрезки тропы. Эх, знать бы, где старый хрен такие полезные вещицы берёт!..

«Так-то от нас до места того, Долиной магов именуемого, недалече, – скрипел Пустошник, вертя в латунных пальцах коробочку. – Только тропы так ложатся, что напрямик не дойти. Даже круг давать – изрядно выходит. Потому-то про эту Долину никто не слыхал – ну, кроме особо осведомлённых, хе-хе. Да и хорошо бы, кабы они о нас тоже не слыхали, приятель, – за исключением того мага, кого тебе назвал. Ему верить можно. А так у них свои дела, у нас свои, зачем друг другу мешать? Так что ты там особенно не отсвечивай, не вертись под ногами, на глаза не лезь. Пришёл, подлечился, ушёл. Если что для старого Пустошника с тобой передадут – то бери, я отблагодарю сообразно. А вот мага того – слушай, да не забудь про слуг Спасителевых рассказать. Он тоже сообразно отблагодарит, хе-хе…»

Эварха вынул из коробочки шар – тяжёлый, полный холодной, незнакомой магии. Тропы пробивать напрямик – надо быть сильным чародеем, ловец этого не умел. Понадеемся, подумал он, что найдётся довольно обходных путей, чтобы добраться до этой самой Долины вовремя.

«Шар этот отпусти, как до границы Долины доберёшься, он того лекаря сам приведёт, – наставлял Пустошник. – Сохранить штукенцию эту не пытайся, не нами и не про нас делана, мы в те материи не вступаем. В общем, слушай того чародея, он научит, что дальше…»

Ловец захлопнул коробочку и собрался уже убрать её в мешок, как вдруг закашлялся – ни с того ни с сего. Кашель никак не отпускал, скрутило уже все мышцы, а в груди при каждом выдохе отдавалась боль. Наконец, сумев откашлять мерзкий на вид чёрно-багровый сгусток, Эварха перевёл дух.

Да что ж такое-то?!

И почти сразу он понял что. Кожа на запястьях, плечах, животе, груди – везде, где поработал скальпель целителя по прозвищу Угорь – полностью очистилась. Эварха некоторое время непонимающе пялился на свои руки – что за чертовщина, ведь у него в запасе ещё три дня, целых три дня!

Но то ли святая магия так подействовала на руны, то ли Древняя сумела дотянуться – на ловце осталась всего одна, последняя цепочка знаков, охватывающая кольцом правое запястье. Исчезнет она – и кончится Эварха. В Игнисе, очевидно, его хранила магия святых отцов, но стоило выйти в Межреальность…

«А гроб-то я так и не заказал», – подумал ловец и расхохотался в голос. Кончилось это, конечно, ещё одним приступом кашля.

«Вот отчего они так уговаривали меня остаться, но и задерживать не стали. Я-то удивлялся, что так легко выпустили – а они знали, далеко не уйду. Ну, дескать, сам выбрал, а мы святые, мы тут ни при чём!» – от этой мысли ловцу стало нехорошо. А он-то поверил… Помог…

За золото помог, конечно. И, конечно, нечего было доверяться святым отцам – сам виноват. Но теперь-то что делать?!

Что делать, что делать – спасаться! Мелге, упокой Спаситель его душу, выдрал бы уже ученичка за непомерно долгие размышления, да только Мелге тут нет.

Эварха кряхтя поднялся – в груди откуда-то взялась горячая, резкая боль, – нащупал в поясной суме перстень с черепом.

– Ну что, черепушка, плохи наши дела? И тут ты уже не помощник…

Череп зло оскалился, застучал зубами. Дескать, не помираешь ещё! В глазницах горели угольками две багровые точки. Эварха надел перстень на палец – а вдруг пригодится, он уж вон сколько раз помогал!

– Ну, кх-кх-кхм! Помогайте все силы небесные, какие есть!..

Он пустил золотой мячик по тропе – тот покатился ровно, оставляя за собой светящуюся дорожку, и быстро скрылся из глаз.

Ловец подобрал мешок и заковылял по следу, то и дело потирая грудь. Где она, эта Долина? В какой стороне? Успеть бы…

– Просто невероятно. Невозможно. Впервые вижу! – Старый целитель Динтра казался потрясённым до глубины души.

И было отчего – результат поискового заклятия, которое они составили на пару с Кларой Хюммель, действительно поражал. Клара тоже впервые видела подобное.

Заклятие составляли со всем тщанием, основательно. Полдня пришлось вычерчивать, вымерять и выправлять сложную магическую фигуру – одиннадцать лучей, три дополнительные дуги, хорды, ориентированные по ближайшим потокам силы. Тщательно отобрали и разложили по опорным точкам разнообразные и весьма экзотические ингредиенты, извлечённые Динтрой из его бездонного заплечного мешка – сушёные скрюченные лапки каких-то мелких существ, лазоревую гальку, агатово-чёрный птичий череп, пучок колючей травы, которую Динтра велел ни в коем случае не нюхать: «Иначе я вас и за три дня не откачаю, милая Клара». Ещё полдня ушло на подгон и балансировку чар.

Клара подобное тяжеловесное волшебство не слишком любила, но, с другой стороны, предметная магия обладала надёжностью, какой не похвастаются ни слово, ни мысль, ни даже жест.