– Я тебе куплю все необходимое, – голос будто сталь.

– Николоз… – вздохнув, начала я.

– Помолчи, Аля. Я думаю, – пресекает мои попытки Ник.

Продеваю руку под мышку, устремляю взгляд в темноту. Мы уже давно миновали жилые кварталы, и теперь только свет фонарей тянущихся длинной линией по обочине, освещали нам дорогу.

– Куда мы едем? – спустя несколько минут тишины, спросила Ника, так как под ложечкой противно засосало чувство безысходности.

– Для тебя не важно, детка, – дельно ответил братец, – тебе придется довериться мне. И тогда, будет тебе счастье.

Я промолчала в ответ. Задумавшись на несколько минут о том, что же Николоз считает для меня счастьем? А если быть точнее, каким он счастье видит для себя. Не поворачивая головы, покосилась на него. И от мысли, которая следующей пришла в голову, меня немного покоробило. Любит, значит меня… Фу, как же это мерзко, открывать в людях такие низменные пороки. А я еще дура доверчивая, делилась с Ником всем сокровенным. Да он для меня был, как отдушина. И когда мне было плохо на душе, первым к кому я бежала, был именно он… Но на тот момент он был мне братом, а сейчас? Кто он мне сейчас?!

Ник неожиданно повернул ко мне голову, и криво ухмыльнулся, заметив мой взгляд. Я тут же отвернулась.

– Думаешь о нас? – задорно подмигнул брат.

– Нет, Ник, о тебе, – уточнила, и тут же в его голосе пропала бахвальство, он кинул на меня тяжелый взгляд.

– Думай лучше о нас, детка. И можешь забыть все то, что было между нами раньше. Все изменилось. Сейчас ты та, которую я хочу. И я не остановлюсь ни перед чем, чтобы получить тебя целиком и полностью.

Меня пробила дрожь.

Николоз это говорил таким тоном, как будто все уже давно решил. И все давно спланировал. И меня взяла реальная жуть за то, что он может исполнить свои желания. Теперь то ему никто не помешает. Если раньше его сдерживал отец и наше родство, то сейчас он волен делать все, что пожелает. Ему указа нет.

Ноги свела судорога, и спину прострелил разряд молнии. И тут же живот скрутил судорогой страх. Я вытянулась в струнку.

– Аля, что болит? – не правильно интерпретировал мое поведение Ник. – Сейчас, потерпи немножко, уже почти приехали.

Я шумно задышала, запоздало схватившись за плечо. Воспользовавшись ошибочным толкованием Ника, решила сыграть этот раунд в свою пользу.

– Да, видимо пуля сдвинулась с места, – деланно прохрипела больным голосом.

– Твою мать, – с беспокойством проговорил братец, выжимая больше скорости из джипа.

– Ой-ой-ой, – закатила глаза и откинулась на спинку кресла, запрокинув голову.

– Аля, Аля, – потряс меня за плечо брат, причиняя мне реальную боль.

Я одернула себя.

Главное не переигрывать.

– Больно же, – сиплю в ответ, – пусти.

– Да, твою же мать! – Николоз, вцепляется обеими руками в руль.

Я видела, как у него побледнело лицо, как нижняя губа немного оттопырилась, и на шее проступили сквозь толстую кожу синие вены. Злится и переживает одновременно, но меня, его эмоции мало трогают, я сейчас больше переживаю за себя. А вот о Давиде стараюсь не думать вовсе. Но знаю и верю лишь в одно. Он жив. И он обязательно вытащит в очередной раз меня из этой заварухи.

– Эй, давай вставай, – услышала сквозь вакуум в голове голос Николоза, и лишь больше натянула одеяло до подбородка, – нее-ет, так не пойдет, – зло проскрежетал парень.

Противный звук металлических крючков о карниз вызвал зуд в зубах, и я с неохотой разлепила глаза, чтобы посмотреть, что делает в “моей” комнате этот придурок, и тут же их закрыла снова, так как яркий солнечный свет резанул по воспаленным белкам.

– Сгинь, – прошептала и хотела отвернуться, когда почувствовала, как мне на лицо приземлилось что-то мягкое, и судя по запаху туалетной воды, это моя одежда, – что тебе нужно? – еле разлепив пересохшие губы спросила осипшим голосом.

– Чтобы ты прекратила валять дурака, – рыкнул он, и подойдя к кровати сдернул с меня одеяло.

Я тихо застонала. Так как из-за резкого движения было затронуто плечо.

– Больно? – пробасил Ник. – Так какого хера ты вчера не открыла дверь врачу? Почему не пустила его?

– Пошел ты вместе со своим врачом к черту, – глядя в глаза “брату” ядовито прошипела в ответ, – отвали от меня.

– И что по итогу? – Николоз дернулся в мою сторону и в один миг мое горло сжали длинные пухлые пальцы “брата” и он один рывком поднял меня, заставляя встать на колени.

– Неважно уже, – просипела, схватившись здоровой рукой за его запястье.

– Ну, тогда может проще придушить тебя? Чтобы не мучала ни себя, ни меня.

– Давай дерзай. Лучше умереть, чем с тобой быть, – на выдохе пробормотала еле слышно, так как воздух в легких стремительно заканчивался.

– Ха-ха-ха, нет, – резко ответил Ник, голосом полным злобы, – я тебя не отпущу. К этому гаду ни за что.

В отражение его черных глаз, увидела, как в моих мелькнуло удивление, и они расширились.

– Не понимаешь о чем я?

Покачала головой.

– Конечно откуда же тебе знать. Ты же как овощ стала. Ничего не нужно, но эта новость должна тебя взбодрить.

Я затаилась. Замерла. Предчувствие подсказывало то, что эта новость совсем меня не обрадует.

– Давида сегодня официально объявили мертвым. Так то, – в голосе Ника столько бравады и ненависти, что меня немного замутило от переизбытка негатива с его стороны по отношению к брату.

Или же причина моей слабости заключалась в нечто другом?

– Отец собирается похороны устроить Давида с размахом….

Ник что-то говорил еще, но я его не слышала. В голове образовалась полная каша, а в груди разверзлась невероятных размеров дыра.

– … соберет всех своих дружков…

Донеслись словно из-за толстого стекла слова Николоза и я скривилась от боли, которая яркой вспышкой прокатилась по всему моему телу.

“Признали мертвым”… звучали эхом слова Николоза…

Нет. Нет. Нет. Я в это не верю. Давид не мог умереть не мог.

– … ты так скуксилась. Жалко что ли? Или дошло наконец-то, что ты теперь моя? – оскалился Николоз.

Давид, мертв?!

Набатом продолжали биться в голове слова Ника. И я совершенно не слышала то, о чем говорит парень.

Но неожиданная мысль яркой вспышкой осветила голову. Я вперила взгляд в лицо брату.

– А тело? Тело нашли? – пробормотала одними губами.

И тут же хватка на моей шее усилилась, мне стало совсем трудно дышать.