– Ясно, ты воспользовался стечением обстоятельств – выдал чужого дядю за родного. А ты не побоялся, что Пилявские об этом узнают?

– Идею сама Алла подсказала. Узнала, что у моих родителей остановился слепой дядечка из деревни, и завелась. Стала забрасывать меня вопросами, а я подкорректировал ответы. Спасибо родителям и дяде Васе, они мне немного подыграли. В результате, как ты знаешь, мы разошлись.

– Тебе повезло.

Макс меня не расслышал. Он углубился в размышления.

– Да, странного жениха нашла себе Аллочка, – наконец изрек Гаврилов. – По твоим рассказам, он просто извращенец какой-то. Не понимаю, зачем столько канители, когда можно было просто заплатить своей бывшей, чтобы она взяла сына и навсегда уехала с ним из города. Он же нашел другой, какой-то кретинистической способ решения проблемы.

– Дело в том, что Барсуков очень тяжело расстается с деньгами. Он патологически жаден.

– И за такого человека Пилявская собралась замуж? – Макс скептически поджал губы. – Что-то здесь не то.

– А ты слышал, что любовь зла?

– Полюбишь и посла, – переиначил Гаврилов и улыбнулся собственной шутке. – В ее случае только так. А если серьезно, то я приблизительно представляю, какие мужчины нравятся Алле… Мне кажется, что Барсуков должен быть ей глубоко антипатичен.

– Вероятно, она не успела его хорошо узнать. Мужчины иногда бывают так коварно расчетливы.

Макс пропустил мой подкол мимо ушей и сказал:

– Есть еще одна неувязка.

– Какая?

– По твоим словам, Барсуков на полную катушку задействовал милицейский аппарат. Как он заставил мальчиков в погонах плясать под свою дудку? Вряд ли он заплатил им. Ты же сказала, что это не его стиль.

– Не его, – согласилась я. – Может, он втемную воспользовался связями будущего тестя?

– Это игра с огнем. Разве что у него имеются собственные связи в ментовке, – продолжил рассуждать Макс.

– Раньше у него там связей не было. Возможно, со временем он их завел.

– Вот что, Полина, я попробую навести кое-какие справки. Есть у меня один знакомый, близкий к клану Пилявских, с которым я продолжаю поддерживать отношения. Ты не против моей инициативы? За ней не последует твое наказание?

– Нет, что ты. Это было бы здорово, если бы ты узнал какие-нибудь свежие подробности.

Я не ожидала, что Макс, из которого раньше приходилось клещами тянуть информацию, сам предложит мне свою помощь. Кажется, известие о предстоящем замужестве Аллы очень сильно его задело, вызвало ревность.

– Полина, я хочу, чтоб ты знала – я собираюсь навести справки исключительно ради того, чтобы завоевать твое внимание. Мне ведь как-то надо набирать очки, чтобы обойти твоего тренера. И я это сделаю, – клятвенно заверил меня Гаврилов.

– Очень интригующее заявление.

– А что мне еще остается? Цветы тебе не понравились, сладкий стол ты тоже не оценила.

– Ну почему же? Я еще никогда не ела столько сладкого на ночь, – я посмотрела на часы. Было уже около полуночи.

Макс перехватил мой взгляд и спросил:

– Хочешь сказать, что тебе пора?

– Ты очень проницателен.

– Знаешь, как мне не хочется тебя отпускать?

* * *

Я ехала домой и снова сравнивала Олега и Максима. Теперь Гаврилов по многим параметрам выигрывал у Балдина. Мне даже стало все равно, что он бреется налысо, обнажая череп далеко не идеальной формы. Важно не то, что на нем присутствует несимметричная впадина, а то, что под черепом имеются мозги. Макс совсем не глуп, он умеет красиво ухаживать, не наглеет. Вызвался мне помочь… Неужели я ему действительно понравилась? Или в данный момент Гаврилов оказался случайно свободен и от скуки решил завязать интрижку? Нет, я не настолько наивна, чтобы поверить в каждое его слово. Да, он станет наводить справки о том, что сейчас происходит в семье Пилявских, но не ради меня, а потому что продолжает питать какие-то чувства к своей бывшей. Причем позитивные. В противном случае его бы даже порадовало, что она собирается замуж за человека недостойного, циничного подонка. Но Макс насторожился. Как бы он не спутал все мои планы.

Подъезжая к дому, я уже не знала, правильно ли поступила, доверившись Гаврилову. Посмотрев на букет, лежащий на соседнем сиденье, я ощутила в душе что-то такое необычное. Макс сказал, что мне подходят белые розы – символ чистоты и благородства. Сентиментальная чушь, но все равно приятно.

На следующий день мне позвонила Вера и радостно сообщила:

– Полина, у меня есть хорошие новости!

«Неужели она снова устроилась на работу? Пожалуй, это преждевременно», – мелькнуло у меня в мозгу, и я уточнила:

– Правда? Какие?

– Баба Надя сегодня наконец-то принесла мне свои извинения.

– Что-то долго она собиралась с этим. Я думала, что Коршунова так испугалась судебных разборок, что бросилась налаживать с вами отношения сразу после моего ухода. Значит, она сделала это только под конец трех отпущенных мною дней. Впрочем, исправлять ошибки – не такое уж простое занятие.

– Сразу после своих извинений баба Надя стала бесцеремонно лезть ко мне с вопросами, выпытывая, кто тот милиционер, что пустил ее по ложному следу, и почему он это сделал.

– Вы ей что-нибудь рассказали?

– Нет, я простила Коршунову, но не стала с ней откровенничать.

– Понимаю.

– Другие соседи потеплели ко мне, начали, как прежде, здороваться, улыбаться. А Тузикова, обвинившая меня в краже банки кофе, тоже извинилась. Она сказала, что, оказывается, отдала ее племяннице, но забыла об этом. В знак примирения она даже подарила Мише плюшевого медвежонка. Он ему так обрадовался!

– Ну вот, Вера, жизнь налаживается, – заметила я.

– Да, в одном направлении наладилась, – голос Прошкиной, до этого радостно-возбужденный, стал звучать не слишком оптимистично.

– Что-то еще случилось? – предположила я.

– Нет, ничего нового. Просто я наконец-то заметила за собой слежку. Куда бы я ни пошла, одна или с Мишей, какая-нибудь машина обязательно повторяет тот же маршрут. Проедет немного вперед, остановится, затем опять тронется в моем направлении.

– Вы заметили одну или несколько машин?

– Аж три! Одна из них похожа на ту, около которой вы сфотографировали Барсукова. Еще я заприметила серебристую иномарку, но чаще всего глаза мозолят синие «Жигули».

– А номерные знаки вы запомнили?

– К сожалению, нет. Полина, как вы думаете, чем мне это грозит?

– Думаю, ничем. Вы же не ищете новую работу?

– Нет, хотя деньги уже на исходе. Полина, я много размышляла над нашим последним разговором, – Вера сделала небольшую паузу, после которой сказала: – Вы правы, Барсуков заслуживает наказания. Это все моя мягкотелость. Мне следовало настоять на оформлении наших отношений еще до рождения Миши. Но я этого не сделала и лишила сына законного отца со всеми вытекающими отсюда последствиями. Не понимаю, почему я предоставила Андрею такие льготы.