Думаю… мне стыдно было бы осознавать, что он мне хоть сколько-нибудь дорог. Я и не осознавал.

Потому что… как мне может быть дорог человек, которого я ненавижу?

4

Ульяна подошла к нам, не поднимая взгляда. Видимо, она тоже находилась под потрясением от случившегося.

Я повернулся и посмотрел на неё. С чуть смазанным макияжем, с пятнами крови на руках и футболке и без того налёта холодной взрослости, который так меня бесил в последние месяцы, она выглядела той же пятнадцатилетней девочкой, с которой я, будучи так же на год младше, делил печаль от гибели дракона и от ухода Вилле в религиозные дебри.

Теперь печаль со мной делила она. Возможно, это как раз должно было вновь нас сблизить. Вот со временем и узнаем, так это или нет.

— Данил… — начала Ульяна, осеклась и качнула головой.

Я терпеливо ждал: не всегда слова и жесты означают то, что мы привыкли в них видеть.

И верно. Ульяна вдруг подняла на меня глаза и сказала:

— Пока ещё неясно. Там Даша колдует над ним… мне сообщила, что дальше и сама справится… Она ему кишку немного подшила — знал бы ты, как оттуда воняет… Теперь осталось лишь зашить рану с двух сторон да молиться, чтобы инфекцию не занесло. Может, всё же Севу в больницу отправим?..

— Кому молиться? Великому Дракону, что ли?.. В больнице придётся объяснять, откуда рана, — а огнестрел у нас чётко расследуется… так что не вариант. А если помнишь, у нас вроде был план, который мы собирались исполнять…

— Изменить его? Отложить? Отказаться? Что ты предлагаешь? Севу в таком состоянии оставлять нельзя…

— Верно, нельзя. Поэтому с ним кто-то должен остаться. А другие смогут полететь и сделать то, что задумано.

— Что для тебя важнее: успех в войне или жизнь брата?

Вопрос Ульяны будто ударил меня. Но лишь «будто»: сегодня я не допускал возможности, что меня можно как бы то ни было ударить. Впрочем, как и уже долгое, долгое время.

— Насчёт его жизни ты сама сказала, что ещё мало что известно, — тщательно подбирая слова, ответил я. — А промедление сейчас будет означать, что мы бессильны и сдаёмся на милость всей этой шайки, которая убедится в своей безнаказанности и затем будет пробовать снова и снова, пока всё-таки не сживёт нас со свету. Поэтому лететь надо, и я это сделаю. Считай, что это месть за Севу. Вилле, Элиза, вы со мной?

— Да! — ответил — почти выкрикнул — горячий финский парень.

Его подруга секунду поглядела вдаль, точно решая что-то про себя, потом кивнула.

— С Севой точно останется Даша: надо же кому-то за ним присматривать… — продолжал я. — Родители тоже: с нами они явно лететь не захотят… Нед не сможет, потому что у него нет Сказочных драконов: в этом он тот ещё консерватор… А ты, Ульяна? Что выберешь ты: жизнь моего брата (моего, заметь, — не твоего), которую ты всё равно никуда не сможешь прилепить, или успех в войне, который позволит нам всем остаться драконниками?

Мы втроём стояли, устремив взгляды на Ульяну. Та молчала; её глаза смотрели вниз, словно там была некая шпаргалка с ответами на все мои вопросы.

Все, кроме этого. Потому что именно Ульяна первой поставила меня перед дилеммой. Теперь я поставил перед тем же выбором её саму. Всё честно. Просто я немного по-своему расставил акценты.

Наконец, моя бывшая напарница оторвалась от созерцания травы под ногами и посмотрела на меня — с твёрдостью, запаянной в её обычный холод.

— Если ты ставишь вопрос так, то мне остаётся лишь последовать за вами, — ответила она. — Ведь мне же не место рядом с Севой. Моё место в бою за спасение мира — рядом с тобой, а ты во всём белом и с пламенным мечом в руке, правильно? Я пойду с вами, но запомни, Данил: ты не ангел, которым так хочешь прикинуться. Ты просто подросток-максималист, для которого регулярная взбадривающая войнушка значит больше, чем семья. Больше, чем брат, которому, возможно, ты сейчас как раз нужнее всего. Подумай над этим. А я, пожалуй, выдвигаюсь.

Она развернулась и пошла к своему Жёлтому дракону, у лап которого на траве валялись её и Дашин рюкзаки.

Я чувствовал себя оплёванным. Даже больше — оплёванным той самой кислотой, которая сожгла бандитам лица. Мне она сожгла душу.

— Идём ко мне на ферму, — бесцветным голосом сказал я Вилле с Элизой, не поворачиваясь к ним. — Там ещё есть драконы, на которых можно летать даже теперь. Можете взять вон тот рюкзак — видите, валяется?.. И пистолеты у этой падали тоже возьмите… Мы должны быть готовыми ко всему.

«А готов ли был ты услышать правду?» — спросил внутри меня чей-то тихий беспристрастный голос.

Я ему ничего не ответил. Просто, как и Ульяна, развернулся — и пошёл в прямо противоположном направлении, в лес.

И по дороге к опустевшей ферме моя рука гладила сквозь ткань кармана воронёную сталь оружия, которое я хотел, но пока что не решался пустить в ход.

Планы меняются. А мы остаёмся всё теми же. Только видим себя под другим углом — и считаем, что обнаружили кого-то ещё. И часто этот кто-то настолько уродлив, что надо либо от него откреститься, либо пустить пулю в голову, либо принять как часть себя и попробовать измениться.

Вот интересно, что из всего этого выберу я?

5

В это же время, в другом часовом поясе.

— Может, вы всё-таки расскажете, кто вас прикрывает? — спросил генерал Бергер, поигрывая пистолетом. — А то ведь вам, наверное, хочется уже выйти отсюда, оправиться, а там и покинуть этот ненужный вам, по сути, пост главы государства, на котором вы всё равно пока временно…

— Предлагаете облегчить сперва душу, а потом всё остальное? — Штинк покачал головой. — Как-нибудь потерплю.

— Ну как знаете: времени-то у нас ох как много…

Генерал сидел в одном из кресел, которое раньше вместе с другими стояло у стола, а теперь было придвинуто вплотную к двери и загораживало проход; тем более, сейчас зал был заперт изнутри. Врио же президента устроился на полу в одном из дальних углов, куда ему приказал сесть Бергер, держа его под прицелом и отобрав драконофон.

Оказывается, столь необычное завершение заседания генерал тщательно спланировал. Когда члены Совета направились по коридору прочь от зала, пара маячивших на своих постах охранников незаметно отошла к дверям помещения и встала там, обнажив оружие. Чиновники не успели опомниться, как из вентиляции вылезли скрывавшиеся там бойцы в