Он взглянул на нее с печальной, ранящей сердце улыбкой.

– Ты преподнесла мне бесценный дар, Изабелла. Подарила мне покой, которого я никогда не знал. Мне хотелось бы что-то дать тебе взамен. Помни, если я тебе буду нужен, я всегда рядом. Если ты сможешь простить меня.

Он ушел, тихо прикрыв за собой дверь. Изабелла рванулась за ним, хотела потребовать, чтобы он рассказал ей все, но сдержалась, замерла у двери. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой.

Она снова подошла к окну и увидела девочку, сидевшую на каменной скамье рядом с одной из монахинь. Рыжеволосая головка склонилась над книгой. В это мгновение она была так похожа на Маттео…

Изабелла поспешно отвернулась и развернула первое письмо. Это была короткая записка, написанная выцветшими, расплывшимися чернилами, словно Мария Лоренца плакала, подбирая слова. Она старательно выводила каждую букву, как будто была не очень образованной, но вкладывала в слова всю душу, изливая свое сердце единственному другу. Орландо.

История была не просто грустной, она была трагичной. Изабелла чувствовала страдания Марии Лоренцы. Ее безыскусные письма не могли лгать.

Охваченная печалью, Изабелла едва не уронила письма на пол. Так сильно было чувство вины, овладевшее ею.

Она поспешила к двери. Она не знала, куда идет и зачем, знала только, что ей нужно найти Орландо. Обнять его, сказать ему, что она больше не будет сомневаться в своих чувствах. И никогда не позволит ему уйти.

Но, распахнув дверь, Изабелла обнаружила испуганную монашку, держащую в руках простое шерстяное голубое платье. Изабелла вдруг поняла, что не может бегать по монастырю, закутавшись в одеяло.

Одевшись и причесавшись, она вышла в сад и обнаружила, что девочка исчезла. Орландо тоже нигде не было видно. Только письма, которые Изабелла сжимала в руке, доказывали, что он существовал.

Она добежала до конца сада и оглядела тропинки, но Орландо не увидела.

– Вы синьорина Изабелла? – мягко спросил кто-то.

Изабелла повернулась и увидела перед собой смущенно улыбающуюся монашку.

– Да, это я.

Монашка протянула сложенное письмо.

– Синьор Ландуччи просил передать это вам. Он просил подождать, не отдавать письмо сразу, но мне показалось, что вам необходимо его прочесть.

Изабелла взяла письмо, и монашка исчезла так же неслышно, как появилась. Изабелла сломала восковую печать и быстро пробежала глазами письмо. Оно, очевидно, было написано давно, еще до того, как Орландо привез ее сюда, – воск затвердел, чернила высохли.

Изабелла смяла листок, невидяще уставившись перед собой. Ей хотелось кричать от боли. Он ушел, оставил ее. Он открыл ей свою тайну, свою жизнь и жизнь ребенка. Он доверился ей. Но может ли она доверять самой себе?

– Куда мы теперь отправимся, дядя Орландо? – весело спросила Мария, когда он усадил ее в лодку, отплывавшую из Фьенкосоле.

Домой, чуть не ответил он. Но где теперь их дом? Он не мог вернуться во Флоренцию, к той пустой жизни, что он вел там. Он отомстил Маттео Строцци и погубил свою душу. Изабелла изменила все, изменила целый мир. Теперь он должен найти способ поднять свою жизнь из руин, на этот раз без Изабеллы.

– Мы отправляемся навстречу приключениям, дорогая, – сказал он, заставив себя улыбнуться.

Теперь он должен заботиться о Марии, которая смотрела на него с тревогой в глазах.

– Разве это не чудесно?

Мария захлопала в ладоши и весело засмеялась:

– Совсем как в тех историях, что читала мне сестра Бенедикта. О рыцаре, который ищет свою принцессу и которого не пугает ни заколдованный лес, ни бурное море?

– Это не совсем то, что должна была читать сестра Бенедикта, – сказал Орландо, укладывая в лодку вещи Марии.

Кажется, добрая сестра читала те же романтические саги, что и Лукреция. Храбрый рыцарь в поисках сокровища. Кажется, рыцарю суждено провести в бесплодных странствиях всю жизнь.

Орландо оглянулся на белые башни Фьенкосоле. Он оставлял там свое сокровище, единственное, что способно было возродить его к новой жизни.

Он оставил свою жизнь и жизнь Марии в руках Изабеллы. Как только он убедится, что Мария в безопасности и жизнь ее устроена, он снова пустится в путь. Может быть, его принцесса простит его.

Или занесет кинжал. Орландо мрачно улыбнулся. Хрупкая, изящная Изабелла оказалась такой сильной. Такой безудержной в своей страсти.

Нет. Его странствие еще не окончено.

– Что ж, Мария, – сказал он, прыгая в лодку, – приключения начинаются!

– Кончается и самый сильный ливень. И тает снег, когда минует холод, и, сбрасывая лед, взбухают реки; и неизвестен случай, чтобы тучи не отступили под напором ветра и чтоб туман держался вечно в долах.

– Ты читаешь гораздо лучше, Вероника, – сказала Изабелла, склонившись над альбомом.

Она подняла глаза и посмотрела на отцовский дом. Лучи заходящего солнца окрасили его в розовый цвет. Зеленые ставни были распахнуты, служанки сидели у открытых окон и смеялись, наслаждаясь последними спокойными минутами перед хлопотливым вечером. Все вокруг было таким знакомым, привычным.

Отец сидел за столом в тени развесистого дерева. Перед ним громоздились стопки книг. Легкий ветерок развевал его длинные седые волосы. Он снова забыл шляпу. Мена окликнула его из дома, но отец даже не пошевелился. Он пребывал в своем собственном мире.

Казалось, за время отсутствия Изабеллы здесь ничего не изменилось. И все же ничто не осталось неизменным.

Изабелла посмотрела в альбом. Аид сидел на своем троне, окруженный придворными. Это была сцена пиршества в подземном царстве. Аид бесстрастно взирал на своих подданных. Он был частью этого мира теней и в то же время бесконечно одинок.

Серые и черные линии рисунка в точности передавали игру воображения Изабеллы. За те несколько часов, проведенных в мастерской Боттичелли, она многому научилась. Картина, задуманная ею, не принадлежала реальному миру, но была отражением чувств, воплощением фантазии. Здесь царили Аид и его глубокое, бездонное одиночество. Его красота.

Аид. Изабелла почувствовала печаль, так часто посещавшую ее в последнее время. С тех пор как она рассталась с Орландо во Фьенкосоле, прошли недели, а она по-прежнему видела перед собой его лицо, печаль в его глазах. Ночами она лежала без сна, вспоминая каждое его прикосновение, перебирая мгновения, проведенные вместе с Орландо, как редкие драгоценные жемчужины.