Тут-то все и увидели на светлых волосах девушки сияющий миртовый венок!

— Мертвая невеста! — воскликнула стряпуха Грета.

— Ну и дурак же ты, матрос Бройт, — сказала девушка и пропала.

— Это же Стелла Марис! Это она к нам приходила! — закричал Георг и кинулся за Нелле.

— Сестричка моя, сестричка! — закричал и Ганс.

Вдвоем они выскочили на галерею. Девушка уже сбегала по лестнице вниз.

Она собрала юбку так, как деревенская птичница, собирающая в подол куриные и гусиные яйца.

— Ну-ка, сюда, малыши, — сказала она. — Я знаю, где вы спрячетесь на одиннадцать лет, если будете умны…

Утти, числом восемь, с трудом поместились в подоле. И Нелле пошла прочь с замкового двора, обернувшись всего один раз — чтобы сказать Гансу:

— Оставайся тут, братик. Твоя-то судьба уже решена. Это будет прекрасная судьба, вот увидишь! Стелла Марис еще порадуется, глядя на тебя, когда ты взойдешь на борт в капитанской кирасе и с новеньким патентом на капитанский чин.

Ганс остановился, но Георг побежал следом и нагнал девушку уже на тропе.

— Это ты, Стелла Марис, Звезда Морей? Это ты пришла к морякам на выручку? — спросил он.

— Нет, молодой капитан, я не Стелла Марис, — ответила она. — А что, ты бы хотел увидеть Звезду Морей?

— Говорят, если она сама благословит моряка, его морское дно не примет, в любой шторм волны на берег вынесут.

Тут рядом с Георгом оказался Ганс.

— Ты расскажи ему, сестричка Нелле, — попросил мальчик. — Ты не знаешь его, а я знаю! Ему можно!

— Ступай, Ганс, и забудь все, что вспомнил по слову Стеллы…

— Нет, сестричка, нет, я не хочу забывать… Я никому не скажу, вот чем хочешь поклянусь, никому — ни слова!..

Георг смотрел на девушку — так, словно желал запомнить навеки ее лицо. И, видать, Нелле пожалела его — хотя вовсе не походила на девиц, склонных к излишней жалости. Или взгляды встретились — и на секунду приоткрылось перед ней будущее…

— Хорошо, молодой капитан, — сказала она. — Есть такой тайный уговор со Стеллой Марис. Если вдова моряка попала в беду и ей нечем кормить детей, она приводит их ночью на морской берег и говорит: Стелла Марис, ты мать и я мать, возьми моих ради своего материнства! И тут нужно рассказать всю правду — Стелла Марис не любит вранья. Скажем, женщина приводит детей и говорит: Стелла Марис, я понравилась неплохому человеку, он готов взять меня с двумя младшими, которые скоро к нему привыкнут и станут звать отцом, но старшую дочь он, кажется, невзлюбил, и из-за нее у меня с тем человеком будут ссоры, если только он вообще решится со мной повенчаться; Стелла Марис, пусть хоть у маленьких будет отец! Это печальная правда, но — правда, и если Стелла Марис принимает решение — то на берег набегает белый вал. А когда он откатывается — старшей дочери уже нет.

— И что же с ней дальше?..

— Она растет вместе с другими детьми Стеллы Марис, вырастает и становится помощницей. Если ты увидишь на дорогах одинокую девушку в покрывале «серой сестры», или в клетчатой юбке горянки, или даже в мужском наряде — не смейся над ее одиночеством и не пытайся даже прикоснуться к ней — может быть, ее послала Стелла Марис к кому-то на помощь.

— И это как — навсегда? — спросил Георг.

— Зачем же — навсегда? Если такая девушка полюбит моряка, то Стелла Марис дает ей приданое и отпускает ее. А ее миртовый венок уплывает по волнам. Может быть и такое — старая мать придет на берег и скажет: Стелла Марис, я осталась совсем одна, будь милосердна, отпусти мое дитя! И тут тоже нужна вся правда… чаще всего Стелла Марис детей не отпускает…

— Почему?

— Потому что… Она строгая, Стелла Марис, и если мать вспоминает о детях только потому, что на старости лет хочет сесть им на шею!.. — тут Нелле помолчала, справляясь со вскипевшим возмущением. — Если она все эти годы не любила, не помнила свое дитя… если просит не ради любви…

— Но ведь Стелла Марис милосердна! — сердито перебил Георг.

— Милосердна. Белый вал может вынести на берег кошелек. Там ровно столько денег, чтобы внести вступительную плату в приют «серых сестер». И это — все. Я сама несколько раз собирала такой кошелек и укладывала его на язычок волны… жалко было старушек, но слово Стеллы Марис — закон…

— Но почему никто из моряков про все это не знает?

— Потому что это женский уговор со Стеллой Марис. Понимаешь? Женский. Я, наверно, плохо сделала, что рассказала тебе, но ты так смотрел…

— Но как же мальчики?

— Мальчики… Да вот Ганс, ты его спроси. Он ведь тоже из наших маленьких братцев.

— Не может быть. Его на «Варау» при мне родная мать привела, — возразил Георг. — Я ее своими глазами видел.

— Это Стелла Марис меня привела, — признался Ганс. — Она знала про уговор с арматором. А моя мама… моя, ну… ну, я не знаю… когда Стелла Марис вела меня за руку к «Варау», я уже не помнил про наш берег, я только понимал — мама вернулась… я шел с ней, как маленький… а она мне рассказывала про «Варау», и что мне уже скоро четырнадцать… и что я буду каждый год возвращаться в Виннидау…

— Твоя мама долго бедствовала, но сейчас она живет хорошо и счастлива в замужестве. Но ты не ищи ее и ни в чем ее не вини… — Нелле вздохнула. — Ну, теперь ты, молодой капитан, все знаешь. Стелла Марис услышала, как ее зовут ваши старики, и послала на помощь меня. А я на герденской дороге повстречала вас, только вы меня не заметили. Я шла за вами, слушала, как ты беседуешь с дядюшкой Сарво, и поняла, что вы тоже отправились выручать стариков.

Но я не могла додуматься, что вы в вейкенской корчме разругаетесь. Когда дядюшка Сарво, госпожа Менгден, и ты, Ганс, выскочили, я как раз толковала с косарями, которых нанимали косить на лесных лугах возле Силаданне. Они много чего рассказали о повадках колдуна — да и том, что у него есть в Хазелнуте приятель, Румпрехт Свенс, тоже. Поэтому я не сразу пошла за беглецами, а когда добежала до поворота — увидела на дороге только