испытание. Но я знаю, что вы не одни: одному нельзя пройти Зелёный коридор. А значит, вдвоём вам будет проще дойти до конца. Невзирая на то, что, когда ты не один, ты несёшь двойную ответственность – путеводитель ли вы или не путеводитель, без разницы. Противоречие у нас какое-то, не находите? Вроде бы этот феликефал вам говорит, что вдвоём проще, а получается, что ничего и не проще. Что ж, Коридор – одно большое противоречие, это мы с вами уже выяснили.

Ах да, чуть не забыл – совет… идите на испытание ночью. Пойдёте днём – только время потеряете. Больше сказать ничего не могу, для вашего же благополучия.

Мятного пути! Ваш картограф, Орион, который после посещения болот поклялся себе никогда больше не пить клюквенный морс (если только с мятой).

В добрый путь, путеводитель!»

– Любовь к мяте – первый признак хорошего феликефала, – промурчал Алатар, мило улыбаясь.

– Да этот котяра повёрнут на мяте, – покрутил лапой у виска Репрев. – И ты тоже, бенгардиец. Всегда догадывался, что все коты чокнутые. Вы уверены, что он приведёт нас к прииску, а не к своей мятной плантации? Как таких ещё в отряд берут? Да этот феликефал за душистый пучок мяты выдаст все пароли и явки и поблагодарит на прощание!

– Нам нет причины ему не доверять, – сказал Алатар. – Пока его карта не врала – посмотрим, что будет дальше. Да и выбора у нас особого нет. А петлять в Зелёном коридоре мы можем так долго, пока кто-нибудь из нас не упадёт замертво. Ладно, выбираем путеводителя. Нас ждёт тяжёлый переход. До болот десять дней ходу.

– Артифекс, выбери уже себя, и пойдём, – недовольно пробубнил Репрев.

– Вам нужно учиться быть путеводителями. Для этого испытания предлагаю выбрать Астру.

Астра, услышав, что Алатар предложил его кандидатуру, встрепенулся.

– Ну конечно, кого угодно, только не меня! – брякнул Репрев.

– А ты сам себя бы выбрал? – с улыбкой спросил тигр.

– Я ничем не хуже тебя или того же Астры! И я за смену ролей, так сказать, за разнообразие. Но только потому, что я не люблю сырость и лягушек, пусть будет Астра.

– В следующий раз ты поведёшь, Репрев, – порешил Алатар и спросил с торжественной важностью: – Астра, ты готов стать путеводителем? – Астра, обхватив себя за шею, дурашливо улыбался, но потом убрал дурашливую улыбку и волево провозгласил:

– Готов!

– Тогда говори.

– Согласны ли вы, что я, кинокефал Астра, буду вашим путеводителем?

В один из дней искатели набрели на ручей – не всё же питаться ягодами и грибами. Алатар, как и обещал, взял Репрева с собой на рыбалку, а остальные, устроив привал, остались дожидаться их неподалёку на опушке так, чтобы до них можно было докричаться, – то безопасное расстояние, на которое могут удаляться друг от друга искатели малахитовой травы в Зелёном коридоре, как пояснил Алатар.

Алатар, пригнувшись, полз по ручью под густой зеленью деревьев. Алмазный тигриный взор блуждал по бурному потоку, захватывая малейшие изменения в казавшейся непроглядной, всклоченной на порогах, как пух, пене. Навострив уши, своим острым слухом тигр прислушивался, как неумолчно трезвонит вода, пытаясь вычленить те подводные шорохи, что никогда не разобрать Репреву. Репрев, конечно, не полз – это было ниже его достоинства. Он стоял чуть позади Алатара, оттираемый напористым движением воды, и наблюдал за тигром: бенгардиец, расставив передние лапы, целуясь с крошившимся хрусталём ручья, делал то, что у тигров получалось лучше всего, – ждал. Ждал, замерев и затаив дыхание, один только опущенный в воду кончик хвоста дёргался, вальсируя, как живая приманка.

Алатар бросился мордой в ручей без предупреждения, с разящей стремительностью. Брызги стегнули Репрева, как плеть, он отшатнулся, еле устоял на лапах, едва не грохнувшись в воду.

– Больше никогда так не делай! Я чуть было не сделал из пресного ручья солёное море! – испуганно завопил Репрев, когда Алатар вытащил голову из-под воды.

Тигриные клыки с лопающим хрустом, удобнее захватывая необъятную форель поглубже в пасть, перемалывали минеральную глазурь поблёскивающих на солнце чешуек в перламутровое крошево бликов. Рыба упрямо выгибалась, как двуручная пила, била хвостом, готовясь вот-вот испустить свой рыбий дух, и позолоченная тесёмка света резвилась на чешуйчатом серебре. Жаберные крышки форели разворачивались, открывая краснеющий мясом выворот жабр; рыбьи губы посасывали воздух, что-то безумно бормоча, пучились дурью глазищи. С тигриного подбородка свисали красные потроха рыбины.

– Да как ты это сделал? – завистливо, не веря своим глазам, взвизгнул Репрев. – Под водой же ничего не видно, ну совсем ничего!

– Видно всё, и даже больше. Если быть внимательным и полностью отдаться занятию, – крутым взмахом головы выбросив рыбу на берег, поучительно произнёс Алатар.

– Быть внимательным, и только? Тоже мне премудрость, – язвительно высказал сомнение Репрев. – Ты определённо чего-то недоговариваешь, бенгардиец. Вы, тигры, с детства обучаетесь рыбной ловле, чтобы потом ловить форель зубами, как мух. А у меня это первый опыт, и ты мне даёшь совет: будь внимателен! А какой у тебя бросок, видел бы ты: думал, шею себе свернёшь. Моя бы головушка свернулась – с плеч долой!

– У тебя, как и у большинства, рассеяно внимание.

– Но это никак не объясняет, как ты видишь сквозь воду, – сказал Репрев.

– Объяснение одно и простое: обратись к своим пяти чувствам. Для начала хотя бы к пяти. Взгляни дальше своего взора.

– К несчастью, у меня всего лишь два глаза, а третий всё не открывается и не открывается. Ты и в рыбалке без своей тигриной мудрости не можешь обойтись?

– Пока ты сомневался, я уже словил вторую форель.

– Вторую? – переспросил Репрев, и его в тот же миг накрыло волной. С упоительной мстительностью дождавшись, когда Алатар вынырнет из воды, Репрев начал отряхиваться, от кончика носа до кончика хвоста раскручиваясь сверлом и обстреливая и без того мокрого тигра иголками брызг. Бенгардиец, не обращая внимания на шалости Репрева, крутанулся, тяжёлыми прыжками добрался до берега, и второй, самый крупный за сегодня, улов с чмокнувшим хлопком шлёпнулся об камни.

– Была бы у тебя на хвосте кисточка, я бы решил, что это ты рисуешь рыбу малахитовыми красками, – с непривычным добродушием смеялся Репрев. Весь промокший, Алатар выглядел жалко и беспомощно, с его шерсти, весело звеня, прыгали капли; его голова словно уменьшилась и забавно торчала из воротника доспехов. Со лба бенгардийца тоже скатывались капли, и бенгардиец, скрещивая ресницы, умаянно усмехнулся. Дружеская нежность вдруг проснулась в нём к Репреву, и он доброжелательно предложил:

– Попробуешь половить?

– Твоим способом? – брякнул Репрев, уже поворачивая к берегу. – Дохлый номер!

– Но ты должен научиться ловить рыбу, – не