желая выслушивать отговорки, настоял Алатар. – Долго на одних ягодах и корешках вам не прожить.

– Должен? – крякнул Репрев, остановившись. – Должен кому? Тебе? Никому я ничего не должен, а в особенности тебе, бенгардиец, – он всё ближе и ближе подходил к тигру.

– Не мне – им. Подумай об Агнии и Умбре: кто будет добывать пропитание, если меня не станет? – для «мокрого кота», каким его видел сейчас Репрев, он говорил слишком серьёзно.

– Сбежать от нас вздумал? – посмеялся Репрев.

– Почему ты решил, что я вас брошу? – дрогнувшим голосом спросил тигр, и что-то похожее на трусость промелькнуло в его изумрудно-янтарных глазах.

– Потому что не верю я, что с таким здоровяком вроде тебя может что-то случиться, если только он сам не позволит этому случиться… Ну, чего встал? Показывай уже, что надо делать.

Алатар одухотворённо рассказал и наглядно показал, как встать в ловчую стойку, как грамотно делать бросок, чтобы и впрямь не свернуть шею, сам на правильную ширину расставил Репреву передние лапы, вынужденно выслушивая брюзжание.

– А теперь закрой глаза, – сказал Алатар.

– Разыграть меня решил, бенгардиец?

– Если я тебя обману сейчас, то надолго потеряю твоё доверие. А я хочу, чтобы оно возникло между нами, и сейчас самое подходящее для этого время. Только так можно пройти Зелёный коридор.

– Ну, давай, – вдруг сказал Репрев. – Но если окунёшь меня в воду, я больше никогда не поведусь на твои штучки. Услышал? Никогда! Поэтому мой тебе совет – подумай дважды, прежде чем…

– Да закрой ты уже глаза…

Неразборчиво шлёпая губами, Репрев закрыл.

– Что ты видишь?

– А сам как думаешь?

– Ты должен видеть всё то, что не видел глазами. Обнажи слух: прислушайся к земле, к небу, к этому ручью. Прочувствуй волнение живого.

– Может, мне ещё водицу из ручейка полакать?.. Всё это бенгардийские сказки. Хотя нет, постой-ка, я кое-что вижу!

– Что же? – оживился Алатар, приподнимаясь на лапах.

– Тигра-остолопа слева от меня. Подскажи, не подвела меня чуйка?

Крепкая лапа Алатара мягко легла на его плечи.

– Попробуй ещё раз. Обрети смысл того, что ты делаешь, – учительски снисходительным, с взвешенной строгостью голосом попросил тигр.

И Репрев всё-таки сдался перед его настойчивостью, плотнее сжал веки, словно выжимая из глаз последние частички света, опустил нос к изменчивому потоку ручья и на мгновение забыл о существовании бенгардийца.

В красной вербе рюмил зяблик, подпевая трели ручья. Над головой грузно прожужжал слепень. Невесомый ветерок перебирал бороздчатые листья ольхи. Жук-короед точил ель. Под камнями шуршали, вспахивая прелую землю, черви. Перекатываясь по барханам на дне ручья, мчались камни. Рыба целовала их, выхватывая у загрёбистого потока.

При виде этой самостоятельности и блаженной независимости жизни нападала какая-то тоска, сдавливающая Репреву грудь: живое живёт в отрыве от его судьбы так легко и запросто.

От мыслей его отвлекла торпедой несущаяся форель. Репрев кинулся за ней, с тупой жгучей болью ударившись об поверхность воды: он неправильно вошёл в ручей, не под углом рассёк его носом, как учил Алатар, а плашмя приложился подбородком. Разом пропали все видения и звуки, лишь ручей снова бессвязно забормотал, как обезумевший поэт.

– Видел рыбу? – нетерпеливо спросил Алатар.

– Кажется, я проглотил черепаху, – пожаловался Репрев, откашливаясь, а потом добавил: – Слишком крупная здесь водится рыба – в пасть не помещается.

– Лови ту, что поменьше. Сом мне тоже не по зубам, – проговорил Алатар и спросил с невинной всезнающей улыбкой: – Ну что, видел что-нибудь кроме рыбы? Или слышал?

– Ничего я не видел и не слышал! Рыбалка не моё. Кошачье это занятие.

Репрев сам не понял, почему соврал: наверное, всем своим нутром противился тому, что бенгардиец, как всегда, оказался во всём прав, а он – нет, и признавать его правоту не желал.

Алатар посмотрел на него исподлобным, недоумённо-странным, подозрительным взглядом и сказал:

– Да будет тебе известно, что тигр – не кот. Прекращай. Я же не зову тебя «псом». Или недееспособным.

– А ты рискни.

– Две рыбины должно хватить на всех, – вздохнул тигр. – Завтра попробуешь ещё.

– Ещё? – застонал Репрев. – Нет уж, довольно с меня! Я промок до нитки, у меня замёрзли лапы, и всё, что я словил сегодня, – это простуду! А учитель из тебя неважнецкий – закрой глаза, обнажи слух!.. Оставь эти штучки для своих тигриц, – последнее оскорбление в горячке слетело с его языка, и где-то внутри Репрев пожалел о сказанном. Ведь всё-таки дурацкий и примитивный способ ловли рыбы бенгардийца сработал бы, хвати Репреву сноровки вцепиться зубами в форель, а не по-глупому удариться мордой об воду. Обострившиеся видения он списал на причуды Зелёного коридора, стараясь им не удивляться.

– Плевал ты, значит, на свою Агнию и фамильяра, если сдаёшься без борьбы, отказываешься быть для них добытчиком! – Алатар говорил вызывающим тоном, щерясь и прижимая к морде уши, со вздыбленной шерстью подпрыгнул к Репреву, загребая лапами воду и поднимая брызги. Бенгардиец словно принял всё на свой счёт. – Не ты будешь добытчиком, так на твоё место придёт кто-нибудь другой!

– У тебя ещё Астра есть – вот его и учи! А меня не трогай. А что про Агнию и Умбру – не твоего ума дело, что-нибудь да придумаю.

Репрева зацепило высказывание Алатара о добытчике, но он не сорвался лишь потому, что хотел поскорее покончить со всей этой рыбалкой и вернуться к Агнии, и на то были свои причины.

– Любой другой сказал бы: «Как знаешь – дело твоё», но не я. Потому что дело это не твоё, а наше, общее. Астра может ловить рыбу, как это делают все кинокефалы, – руками, соорудив снасть, а ты…

– А я… что? – оборвал Алатара Репрев. – Я не кинокефал, и у меня нет рук, хочешь сказать? Недееспособный? Никак тебе не уяснить: между мной и Астрой нет разницы, а в чём-то я даже лучше него. И я бы преспокойно обходился без помощи фамильяра, но Умбра стал мне ближе, чем фамильяр. Я бы ни за что, никому и никогда не позволил заботиться обо мне, как о каком-то беспомощном существе! Я сам в силах о себе позаботиться.

Репрев повернулся к тигру спиной, ударив по ручью хвостом.

– Но факт остаётся фактом: у тебя – лапы, а в лапах удочку тебе не удержать. И даже будь у тебя руки, а в руках – удочка, ты бы с ней не совладал. Поэтому ты должен научиться тому, чему тебя учу я. Ты меня слушаешь?

Но когда Алатар подошёл к нему и посмотрел в его морду с нахмуренным лбом, сдвинутыми бровями и охотничьим взглядом, понял –