– А я бы еще выпил граппы, – возразил Гарсон.

– Ну, дорогой коллега, просто невероятно, как быстро вы перенимаете наши привычки!

Мы дружно рассмеялись. Не буду спорить: товарищеские отношения, возникающие после совместной трапезы, помогают создать полезную для расследования атмосферу, но меня уже давно раздражал тот неспешный ритм, в котором оно продвигалось вперед. Об этом я и сказала потихоньку Гарсону, на что он довольно нахально заявил:

– Неспешным этот ритм кажется вам только потому, что не вы им управляете.

Я остолбенела от подобного выпада, хотя в глубине души понимала, что Гарсон прав: Абате что-то кроил и перекраивал по своему усмотрению, а я следовала за ним, не всегда уверенная в том, что сама наметила бы именно такой путь.

В комиссариате мы изучили список фирм, который Рафаэль Сьерра для нас составил, а инспектор Сангуэса проверил. Всего таких фирм было пять. Абате раздал нам бумагу и начал первым:

– Я получил справку в Торговой палате. Одна из позиций в списке клиентов Сигуана – это большой, очень популярный в Италии универмаг. Еще три – фирмы, принадлежащие модельерам, у которых имеются собственные бутики. Пятая – вы видите, она подчеркнута, – записана за неким Элио Трамонти. Заглянув в его досье в Палате, мы убедились, что он прекратил свою деятельность именно в год убийства Сигуана. Весьма интересный факт. Его магазин располагался на площади Коперника в районе Пиньето. Viceispettora Бертано позвонила по указанному в досье номеру, и ей ответил голос сотрудника телефонной компании, извещавший, что такой номер больше не существует.

Я не верила своим ушам! Опять то же самое! Он вел расследование, как считал нужным, и не ставил меня в известность о своих действиях! Я промолчала, постаравшись сдержать негодование. Начни я сейчас протестовать, это выглядело бы так, словно на первом месте для меня стоит собственное самолюбие, а расследование – на втором. Абате что-то тихо мурлыкал, листая бумаги, но я заметила, как он в то же время кусал свои пухлые губы.

– Ну что ж… что ж… Думаю, нам надо заняться универмагом и двумя модельерами, которые продолжают свою деятельность. И разумеется, придется заглянуть по тому адресу, где раньше находился бутик исчезнувшего клиента Сигуана. Вряд ли мы там что-нибудь обнаружим, но никогда нельзя делать выводы заранее. Чтобы не тратить на эти проверки много времени, предлагаю опять разделиться на две обычные группы.

– Обычные? – спросила я не без сарказма. – Вот уж никогда бы не подумала, что в Италии обычаи возникают с такой немыслимой скоростью.

– Но ведь так повелось с незапамятных времен, дорогая коллега, к чему нам множить пробы и эксперименты, если и одного-двух вполне достаточно?

После столь ловкого объяснения я увидела, как Габриэлла и Гарсон, очень довольные, отправились в универмаг и в два действующих бутика, а мы с Абате двинулись отыскивать следы загадочного Элио Трамонти.

Район Пиньето ничем особенным не зацепил моего внимания. Он не был бедным или уж тем более заброшенным, но никто бы не сказал, что такое местоположение подходит, хотя бы с оговорками, для модного бутика. Когда мы очутились перед зданием, где он прежде размещался, впечатление это только укрепилось. Мы увидели маленький двухэтажный обветшалый и уже мало на что пригодный дом, не сохранивший и следа прежнего гламура. Однако ispettore все еще не отвергал до конца возможности, что тут когда-то помещался магазин элегантной одежды.

– За последние годы модельеры размножались в Италии как грибы после дождя. Было бы наивностью утверждать, что все они могут соперничать с Армани или Ферре. Нет, конечно! Но ведь случалось, что небольшие мастерские, расположенные в пригородах и в помещениях не многим лучше этого, выдерживали бой за выживание и иногда даже оказывались конкурентоспособными. Удивляет меня другое: в интернете нет никакого Элио Трамонти, как нет и сведений о том, что он занимал это здание.

– Никогда бы не подумала, что вы столько всего знаете о мире моды.

– Полицейский, как и журналист или любитель поговорить, должен знать обо всем понемногу.

– Этот дом производит впечатление давно заброшенного.

– Если старым домом не заниматься пять лет, он приходит в такое состояние, какое трудно и вообразить. Ну как? И о строительстве я имею некоторые понятия. Ну, раз уж мы здесь, давайте попробуем поспрашивать соседей, хотя, скорее всего, придется обратиться к списку жителей, чтобы узнать, кто является хозяином здания.

– Как же это вы до сих пор еще этого не установили?

– Не успел.

– Очень жаль, я терпеть не могу такого рода официальные выяснения.

– Вам везет, что кто-то за вас выполняет эту работу.

– Я чувствую себя как приглашенная в чужой театр актриса.

– В общем, в какой-то мере так оно и есть.

Я решила впредь воздерживаться от иронии: Маурицио Абате явно не хотел понимать ее. Мы вдвоем сделали первый обход жильцов ближайших домов. Никто не мог припомнить, чтобы в нужном нам доме когда-нибудь что-нибудь происходило: к нему не подъезжали грузовики, в него не входили люди, и никто не выходил из него, никто не видел, чтобы в окнах горел свет. Один старик высказался еще более категорично, чем остальные:

– Я здесь живу больше тридцати лет, и могу вам твердо заявить: лет пятнадцать, не меньше, дом стоит пустым.

– А нас уверяли, что он сдавался в аренду.

– Его пытались сдать, несколько месяцев висело объявление от фирмы, которая занимается недвижимостью, но потом оно исчезло. Думаю, хозяева подождут, пока наступят лучшие времена, и тогда повторят попытку.

– А названия фирмы вы, наверное, не запомнили? – спросил Абате.

– Запомнил! “Кавальери”, агентство называется “Кавальери”. Если вы пройдетесь по нашему району, сразу увидите: у них есть и другие квартиры на продажу или для сдачи в аренду. Я ведь, с тех пор как умерла моя жена, каждое утро выхожу на прогулку и вижу их объявления то тут, то там.

Абате невозмутимо записал его имя. Я посмотрела на старика с надлежащим выражением лица и тихо сказала:

– Очень сочувствую вам, вы потеряли жену…

– Спасибо. Вы тоже из полиции?

– Да, только из испанской.

– Из какого города?

– Из Барселоны.

– А! Барселона – прекраснейший город! Я был там в молодости, скорее всего, он сильно изменился.

– Пожалуй, да. Как вам удается сохранять такую хорошую память?

– Люди вокруг глупые, синьора. Порой они обращаются со мной как с каким-нибудь Мафусаилом, а ведь я все помню. В юности я был партизаном, не хочу сказать, что сейчас мог бы управлять страной, но, в любом случае, делал бы это куда лучше, чем некоторые наши политики. По правде сказать…

Абате не дал ему договорить, расхохотавшись фальшивым смехом, потом похлопал старика по спине: