Взяв слово, Динаро Продана выехал в центр площади на инвалидной коляске и сделал следующее заявление: «Дорогие хумцы, я долго думал и пришел к выводу, что люди и общество бывают трех типов: микрочеловек всю жизнь погружен в быт, макрочеловек носит в себе групповой эгоизм, придерживаясь “идеалов” какого-то класса, национальности или вероисповедания, а мегачеловек осознает себя частью Вселенной, и лишь ему одному по силам общаться со Сверх-Богом. Я призываю вас стремиться стать мега-людьми и уйти от мелких бытовых и национальных проблем. Пусть наш Хум и самый маленький город, но именно мы должны показать миру пример величия духа».

После речи Динаро Проданы каждый из тринадцати судей-избирателей получил для голосования специальную палку-рабаш. Две стороны рабаша были выкрашены в разные цвета – зеленый и синий, чтобы соответствовать одному из кандидатов. Мужики-избиратели с помощью старинного серпа сделали зарубки на нужной стороне и сдали своеобразный «бюллетень» рабаш на подсчет голосов. Так шабаш честных выборов быстро закончился. Женщинам право голоса не доверяли, считая их ведьмами. Процедура с зарубками в Хуме сохранилась с далеких средневековых времен, когда большинство населения было неграмотным. Впрочем, то были дела давно минувших проблем демократии. А в этом году Франко Гржнич победил своего соперника Динаро Продану большинством в один голос: семь зарубок против шести.

Сразу после объявления результатов голосования предыдущий жупан Александар Мерлак передал новоизбранному градоначальнику символы власти – печать, книгу и ключ от города. А затем начались празднования с истрийскими песнями и плясками.

Решили отметить, забравшись в типичный истрийский (не путать с австрийским) ресторанчик «Моричахан», и Эфлисон с Петром и Давидом. Петр так сильно расстроился из-за итогов выборов жупана, будто это ему предстояло всю оставшуюся жизнь прожить в Хуме.

– Нашелся единственно серьезный мужик и предложил нормальную программу развития, так и его прокатили! – сокрушался Петр.

– Да расслабься ты! – успокаивал его Давид.

– Вот они, происки Большой Женщины. Вот она, глобализация в действии. Праздник фольклора лишь для отвода глаз. На самом деле все ходят в джинсах и футболках. – продолжал унывать Петр.

– Но предпочитают-то пить они Хумскую биску – «Humska biska», – продолжал утешать Давид, – домашний бренди, который готовят здесь по старинному рецепту и в состав которой входит мед и белая омела. Не хмель, а омела.

Петр понимал, что ради этой биски Эфлисон и Порошкански заставили его тащиться по пятикилометровому туннелю «Учка» в непогоду. И что Эфлисону и Давиду, как и всем остальным, не было никакого дела до слов Динаро Проданы.

– Ну и жупан этот Жупан, – ругался Петр, опрокидывая очередную стопку под степ дождя. Смухлевал-таки и передернул. Сыграл на низменных инстинктах мелких людишек. Ну и Учка эти Петр с Эфлисоном. Всех бы мэров избирали на год, а не как в Албании – назначали. Глядишь, действительно люди бы выросли и стали ответственнее. Сильнее духом, что ли.

Разумеется, никаких великанов в таком маленьком городке Петр и компания не встретили. Их в мегаполисе-то трудно отыскать, не то что в Хуме. Зато Петр вышел на след. Если великаны построили где-то игрушечный городок, то у них должны быть и большие постройки.

– Это гигантские пирамиды в Боснии, – подсунул бармен газетку Петру. На самом деле он хотел вытереть газеткой пролитую биску, но Петр вцепился в газету, как в манну небесную.

– Что ж, в Боснию так в Боснию! – наклонился Деспотовски к газетке еще раз, попутно опрокидывая локтем стакан с коктейлем «Гольфстрим». Пенная волна залила все, кроме нужной статьи. Что это? Землетрясение, извержение вулканов, шторм в девять баллов, волна высотой в два километра, которая неминуемо накроет все островки и полуострова Долмации и Истрии? – напугался Петр. – Если только не остановить таяние ледников от темперамента и алчности Большой Женщины и если холодные воды не смешаются с теплым течением энергетика «Гольфстрима».

– «Гольфстрим» – это экстрим от Большой Женщины, это ее публичные опорожнения и мочеиспускания! – бубнил себе под нос ругательства Петр, глядя на разлившиеся по столу лужи. А все потому, что Большую Женщину интересует только экономическая выгода и личный комфорт. И вообще, она блюдет только свои интересы и ведет себя вызывающе, нагло и потребительски: ходит по городу и миру в нижнем белье и с химической завивкой на голове, ест что ей вздумается и где захочется, громко рыгает и чавкает, не выключает за собой воду, свет и музыку. В результате потребление энергии растет, ледники тают, температура Земли повышается. Химические удобрения вместе с реками смываются в океан, а потом вместе с дождем сыплются нам на голову. Последствия – головные боли, аллергия, астма у половины всех детей. Все тяжелые металлы и пестициды нам вернутся, природа отомстит, мертвая зона идет на нас. Аутизм, детский диабет, болезнь Паркинсона, Альцгеймера, рак у новорожденных, эпидемия рака простаты и рака груди у готовых родить. Свалка растет. Мы слишком много забираем из океана и слишком много говна туда сбрасываем. А она плевать на это хотела.

В промокшей насквозь от наводнения газетке Петр читал:

«Археологи начали раскопки, как они считают, древней пирамиды, скрытой под обросшим легендами таинственным холмом в Боснии.

Насыпь, на 650 метров возвышающаяся над городком Високо (Visoko), по мнению археолога из Боснии, напоминает уже изученные им участки Земли с пирамидами в Центральной и Южной Америке. Если предположения подтвердятся, это будет первая пирамида, обнаруженная в Европе.

Предварительные исследования холма Высочица показали, что его скаты наклонены строго под углом 45 градусов и сориентированы по странам света, а его вершина – плоская. Под слоями грунта археологи обнаружили вымощенную входную площадку, входы в туннели, а также огромные каменные плиты, которые могли бы быть частью внешней поверхности пирамиды».

Эфлисон всю жизнь мечтал залезть на пирамиду или внутрь нее. Однажды он накопил денег, закрыл свой кабачок и отправился в Египет.

Но там из-за своей комплекции он не смог пролезть в шахту, ведущую в гробницы матери Хеопса и самого Хеопса. На пирамиду Джосера его тоже не пустили, боясь, что последняя, тысячи лет простоявшая на каменном плато, не выдержит. Но теперь у грека появился шанс пойти по следам Геродота и осуществить свою мечту.

Но это в будущем, а пока к семнадцати постоянным жителям города Хум добавились три приживальца-постояльца. После ресторанчика Эфлисон, Петр и Давид полночи на ощупь шарились по Хуму в поисках пристанища, пока за городскими стенами не обнаружили сеновал.

А в следующие полночи Петру снилось, что он Наполеон. Пухлый, розовощекий, в своей треуголке, он прогуливался по садам и полям с какой-то дамочкой. Сначала Петр думал, что это Жозефина. Но при ближайшем рассмотрении дамочка оказалась Денизой с копной огненно-рыжих волос, которая увеличивалась с каждой секундой, превращаясь в стог сена. Большая Женщина все росла и росла, и теперь уже Наполеону приходилось высоко задирать голову, чтобы беседовать со своей спутницей.