Иными словами, то, что происходило с нею сейчас, в машине взрослого и совершенно уверенного в себе Николая Гончарова, пугало ее до ужаса.

– Ты хочешь, чтобы я остановился? – спросил он с удивлением, и в его голосе отчетливо зазвучало разочарование.

– Я… я не знаю, – прошептала Маша.

– Не знаешь? Чего ты не знаешь, Маша Кошкина? Что ты меня с ума сводишь? Ты знаешь, на кого похожа? На Клеопатру, египетскую царицу. Если ты хочешь остановить меня, тебе бы лучше сделать это прямо сейчас, или будет поздно, – улыбался Николай, целуя Машино запястье.

– Мне кажется, что уже поздно.

– Думаешь, надо тебя отвезти домой? – нахмурился он.

– Нет, я не об этом, – хитро улыбнулась Маша и нагнулась вперед, целуя Николая в щеку. Он судорожно вдохнул, словно пытаясь сдержать что-то, а затем его пальцы продолжили начатое. В два счета он расстегнул застежку на спине, и, хотя футболка прикрывала Машину грудь, чувство неприкрытости и уязвимости накрыло ее с головой. Кажется, Николай понял это, он смотрел на Машу совершенно ненормальным, плотоядным взглядом, а его ладони медленно опустились на Машину талию. Она чувствовала тепло и силу его рук, чувствовала, как медленно его пальцы поглаживают ее кожу. Кровь билась и пульсировала, сбивая дыхание.

– Ты идеальна, – прошептал Николай, и его губы чуть подернула улыбка. Маше показалось, что он хотел сказать что-то еще, но из приоткрытого рта так и не раздалось ни звука. И вдруг, неожиданно, хотя и вполне закономерно, Маша почувствовала теплые большие ладони на своих грудях. Стало тихо, и улыбки вдруг куда-то тоже испарились. Машины глаза расширились, она смотрела прямо в глаза Николая в ужасе и восторге. Все чувства словно сплелись в один яркий луч и пронзили ее тело, ее грудь, заставив забыть обо всем остальном. Николай слегка сжал ладони, дав Маше почувствовать свое прикосновение. Она ахнула и чуть не упала, если бы он не подхватил ее одной рукой под спину.

– Такого с тобой никогда никто не делал, верно? – улыбнулся он.

– Чего не делал? – переспросила Маша, испугавшись, что Николай разгадал ее самый главный секрет, с которым она не знала, что и делать в сложившейся ситуации. Видит бог, она-то все планировала по-другому. Совсем по-другому и даже с другим человеком.

– Вот этого, – прошептал он, а затем, к Машиному ужасу, он притянул ее к себе одной рукой, а другой задрал ей футболку и прикоснулся губами к ее набухшему соску.

– О господи! – вырвалось у нее, и от стыда и изумления Маша дернулась в сторону, попыталась вернуть футболку на свое место.

– Ну уж нет, ни за что, – ухмыльнулся Николай и вернул все на место. Маша сидела и беспомощно плавилась от горячих волн, пронизывающих ее тело от каждого движения рук и языка Николая. Этот поцелуй – совсем не тот, который представляла себе Маша, – был мощнее, беспощаднее, он захватывал ее целиком, заставляя стонать и выгибаться вперед, бесстыдно умоляя о добавке. Николай знал, что делал, и то, как девушка таяла в его руках, заводило его еще больше. Когда он заметил, что Маша закрыла глаза и тихо поверхностно дышит, постанывая от наслаждения, он оторвался от ее нежных, округлых грудок и принялся целовать ее по-настоящему, по-взрослому, глубоко и с языком.

– На нас все смотрят, – прошептала Маша через несколько минут этой сладкой пытки.

– Никто не смотрит. Машина обработана специальным отражающим составом, – прошептал он, стягивая с нее футболку полностью. Он уже стоял на самом краю, и все, что происходило, вышло далеко за пределы того, что он мог вообразить. Он мечтал об этом с того самого момента, как увидел эту девочку в белоснежном платье посреди залитого светом офиса. Темные волосы блестели и переливались в лучах света, а глаза искрились так, словно она жила, внутренне улыбаясь всем и вся.

И вот она в его руках. Тут, посреди улицы, в его машине. Он был в миллиметре от того, чтобы овладеть ею прямо здесь. Она бы пошла на это, не смогла бы сопротивляться, в этом он не сомневался. Она была совсем юной и неопытной, полной романтических и абсурдных представлений о жизни. Талантливая, своенравная девочка, обнаженная и стонущая от наслаждения в его руках.

Он не должен. Не может. Не здесь. Это было бы неправильно. Устоять против этого почти невозможно, но ведь она права. На них все смотрят. И потом, что она подумает о нем? Особенно учитывая их предысторию и то, как именно он увел ее к себе.

Борис тогда поверить не мог, что Николай готов подписать весь контракт на продвижение и архитектурное сопровождение поселка, если Маша перейдет к нему в подчинение. Этого невозможно исправить, но он и на минуту не мог бы оставить ее там. С этим пижоном Робертом, разодетым по европейской моде щеголем, думающим только о себе. Он говорил себе, что так будет лучше для самой Маши. Что он даст ей шанс и возможность, которой по-другому она не сможет получить, может быть, никогда.

И что он не станет на нее давить.

Но все же вот они, сидят в его машине, и она так убийственно хороша, и так наивна, и смотрит на него такими красивыми влажными глазами. Каждое ее обвинение в его адрес было справедливо, каждый упрек был им заслужен. Но что, в конце концов, такого? Разве это так уж плохо – то, что он хочет завладеть ею? Это совершенно естественно. Это – природа.

– Маша, не молчи, скажи мне что-нибудь, – прошептал он, запуская пальцы в ее прекрасные волосы. – Чего ты хочешь? Скажи мне, чего бы тебе сейчас хотелось?

– Ясности сознания, – тихо рассмеялась она. – Я не знаю, чего творю. Я Алиса, и я лечу вниз по кроличьей норе. Что-то ждет меня там.

– Пирожок и гусеница?

– И море слез? – пожала плечами она.

– Ты хочешь есть? Ты голодна?

– Думаешь, меня пустят в ресторан в таком виде? – Маша накрыла груди руками, крест-накрест, самым беззащитным из всех возможных жестов, но Николай тут же мягко взял ее за запястья и развел ее руки в стороны.

– Мне так нравится на тебя смотреть, – сказал он, вдыхая чудесный запах ее тела. – Но если ты голодна, мы сейчас оденемся и поедем куда-нибудь.

– Я не голодна, – эхом отозвалась Маша. – Мне кажется, я сейчас вообще не в себе.

– А в ком?

– В Мэри Н? – усмехнулась она. – Поцелуй меня еще.

– Ты хочешь еще?

– Уже темнеет, – пробормотала Маша. – Мы так и не посмотрели на парк.

– Если честно, я уверен, что в парке и завтра все будет точно так же, как и сегодня. А если быть еще честнее, я думаю, что ты права и там все будет именно так, как ты и говорила. Так что я, пожалуй, сэкономлю нам обоим время и силы и поверю тебе на слово.

– Щедро, – кивнула она, а Николай мягко обхватил ее запястья и завел ей руки за спину.

– Тем более силы нам еще понадобятся, да? Для чего-то другого, намного более интересного.

– Интереснее, чем это? – ахнула Маша. – Мне кажется, это уже невозможно.