Все произошло так быстро, что гридни даже не успели толком отреагировать. То есть они успели только моргнуть да потянуться к оружию, но опоздали. Их старший был убит, – заваливался уже на спину, готовый упасть, – а принцесса стояла на том же месте, что и прежде. И с ее меча капала кровь…

– Не стойте, как остолопы! – скомандовала она. – Ушлепка вашего я сама казнила, так что зовите князя и принцессу. Невместно мне здесь, как бедной родственнице, стоять. А ну аллюром, марш!

– Что здесь происходит? – одна из двух дверей, остававшихся до сих пор закрытыми, распахнулась в самый подходящий момент, – того, видно, и ждали, – и в горницу вошел рыцарь в богатом снаряжении. Молодой, русоволосый, с небольшой окладистой бородой. Судя по всему, это и был князь Роман. Впрочем, вошел он в комнату только после своих телохранителей числом три, и еще двое маячили за его спиной.

«Отважный воин, – покачала мысленно головой Герда. – Просто-таки рыцарь без страха и упрека!»

– Да вот пришлось казнить негодяя, – пожала плечами Герда. – А вы кто такой? Представьтесь!

– Я князь Ижорский, а вы, сударыня?

– Перед вами ее королевское высочество Герардина герцогиня Эван-Эрнхеймская, – представил Герду мгновенно среагировавший на возникшую ситуацию Юэль Брух. – Ее высочество прибыла, чтобы навестить свою названую сестру принцессу Шарлотту. А этот смерд вместо того, чтобы выполнить приказ, оскорбил ее высочество неподобающим поведением и мерзкими словами.

Надо сказать, Герда впервые услышала от Юэля подобного рода выражения и была этим приятно удивлена. Обычно он производил впечатление куда более простого человека.

– Приятно познакомиться, герцогиня, – чуть поклонился князь. – Но убивать моих людей совершенно не обязательно. Впрочем, – улыбнулся мужчина, – это будет мне хорошим уроком. Нельзя позволять кому ни попадя приходить ко мне с оружием. Отдайте меч, принцесса, и пусть ваши люди тоже сдадут оружие.

«Вот даже как! Была бы я простой смертной, попала бы сейчас как кур в ощип. Хотя это еще не доказательство дурного умысла. Может быть, он просто дурно воспитан?»

– Оружия я не сдам, – сказала она вслух, – и своим людям не позволю. Мы с вами, князь, равны по статусу, и вы не можете мне приказывать. Я вам не угрожаю и воевать с вами не собираюсь. Отдайте мне принцессу Шарлотту, и мы уйдем с миром.

– Экая вы быстрая, – покачал головой князь, почти дословно повторив слова своего ныне покойного клеврета. – Вы разве не понимаете, принцесса, что находитесь всецело в моей власти?

Он щелкнул пальцами, и из другой двери вышли еще трое гридней, но уже вооруженных арбалетами.

«Десять, не считая князя, и еще трое на лестнице за нашими спинами…»

– То есть это все, – повела она рукой вокруг, – устроили вы, князь? Я правильно понимаю?

– Раньше не догадались?

– Ну, отчего же, – пожала плечами Герда, готовясь к удару. – Просто хотела убедиться, что не ошибаюсь. Шарлотта жива?

– Еще вопросы?

– Нет, князь, других вопросов у меня нет.

Сейчас Герда готовилась снова пустить в ход «печной зев», но в отличие от прошлого раза она приняла в расчет и свою запредельную усталость, и то, что после удара, который она предполагала нанести, ей, скорее всего, не удастся отдохнуть, и, значит, заклинание заклинанием, но много силы вкладывать в него нельзя…

«Достаточно будет их обжечь и обескуражить, для остального у нас есть мечи!»

Она потянулась мысленно к Сигрид, стоявшей совсем рядом, и не удивилась, почувствовав мгновенный отклик. Женщина поняла, что Герда готовится атаковать, и каким-то неведомым способом смогла показать ей довольно яркую картинку: лестница и три ратника на ней. Значит, возьмет их на себя.

«Отлично! Всегда бы так!»

– Оружие! – нетерпеливо повторил князь.

– Да, конечно, – тихо ответила Герда и швырнула в своих врагов жар доменной печи.

Сил вложила немного, но результат превзошел все ожидания. И князя, и его гридней как ветром сдуло, смело, расшвыряло, как тряпичных кукол, по всей комнате. Остальное сделали Юэль, Ян и Тильда. Они обнажили мечи и ринулись добивать обескураженных, потерявших ориентацию людей, но Герда за ними не следила, она с удовольствием слушала, как считают своими костями ступени лестницы те трое ратников, что стояли в засаде.

– Не встанут? – спросила она травницу.

– Вряд ли, – поморщилась та. – Я им кровь сгустила… Не люблю убивать, но иногда приходится. Такова жизнь…

«Такова жизнь…»

– Подожди, Тильда! – остановила она наемницу, увидев, как та склоняется с окровавленным кинжалом над поверженным князем. – Он нужен мне живым!

Герда подошла, посмотрела в расширившиеся от ужаса глаза Романа.

– Бедный, – улыбнулась она, трогая пальцем ожоги на его лице, – ты не знал, что я колдунья? Плохо дело. Теперь тебе, князь, висеть вниз головой. Предателей, ты ведь знаешь, никто не любит, а я в особенности!

– Тильда, – повернулась она к наемнице, – свяжи его так, чтобы ему было больно. Чем больнее, тем лучше! Хочу, чтобы мучился!

Сказала и сама удивилась сказанному. Такая она наверняка понравилась бы Великой безымянной богине. В этой Герде стало чуть больше тьмы, и, наверное, это было закономерно, поскольку в этой жизни жить со мглой в душе куда легче, чем со светом. Мысль показалась правильной, но это не значит, что она пришлась Герде по сердцу.

* * *

Сначала Герде казалось, что эта ночь никогда не закончится, такой длинной и трудной она выдалась. Но затем, когда наступил день – яркий, солнечный, совсем не такой, каким должен быть день мятежа, – ей все время хотелось, чтобы солнце зашло. За облака, которых не было, или за горизонт, которого в городе не разглядишь. Чтобы наступил вечер, чтобы пришла ночь. Однако этот длинный день, как и та долгая ночь, тянулся и тянулся, и никак не хотел сойти на нет. И Герда, измученная непрекращающимся боем, смертельно уставшая, опустошенная, продолжала делать то, что должно, стараясь при этом не умереть самой и не погубить присягнувших ей на верность людей.

Бой на Владычном дворе продолжался почти до полудня. Здесь оказалось довольно много польских наемников и ратников из личных дружин князей Романа и Глеба. Самого князя Белозерского, впрочем, нигде не было видно, и где он, никто не знал, но его гридни лили чужую кровь ничуть не хуже гридей князя Ижорского.

К счастью, в Великокняжеском тереме и на речном редуте оставалось довольно много гридней и ратников великого князя и князя-соправителя, уцелели и некоторые придворные, и дворцовые слуги. Если бы не они, маленькому отряду Герды быстро пришел бы конец. Людей у нее было немного, а колдуньи и ведьмы, не исключая саму Герду, растратили свой резерв еще ночью, а восстановиться – в условиях непрекращающегося боя – было крайне сложно. Герда даже не пыталась. Дралась мечом и лишь изредка позволяла себе мелкое, не требующее большого расхода сил колдовство. Из остальных женщин более или менее в форме оставалась одна лишь Алена, но и у нее силы были на исходе. В конце концов, Герде, к которой как-то само собой перешло общее командование, удалось очистить от мятежников Владычный двор и, заперев отбитые у врага ворота, закрыться внутри стен. О том, чтобы попытаться выбить поляков из детинца, речи не шло. Слишком неравны были силы. Однако ближе к полудню подошли отряды ратников новгородской крепостной стражи и городское ополчение – вечевой колокол ударил как раз перед первым светом, и в кремле снова вспыхнул бой. Тогда, воспользовавшись благоприятной ситуацией, Герда ударила в тыл полякам, и где-то через час сопротивление наемников прекратилось, и они начали сдаваться.