– Не знаю, – покачал головой Максим. – Странно все это… Не хотел, чтобы нас посчитали психами!

– Мы близнецы. Может, это все объясняет? Мы иногда и думаем одинаково…

– Но не до такой же степени! – возразил брат. – Чертовщина какая-то. Меня это пугает…

– Меня тоже, – призналась Лера. – Поэтому и хочу поскорее разобраться. Наши сны, «Арканум», этот дневник… Вчера я нашла в нем упоминание этого жуткого корабля, представляешь?

– Что? Но как?

– Видимо, в 1866 году в этих краях про судно знали. Сегодня же иду в музей! Хочешь со мной?

– Мне нужно работать, – покачал головой Максим.

– Ладно, я одна схожу.

– Расскажешь потом, что удалось узнать.

– Обязательно, – пообещала Лера.

– Только маме не говори, ей и так хватает переживаний с этим пансионатом и переездом.

– Я и не собиралась. Сначала нужно самим во всем разобраться.

– Вы что там, проснулись уже? – послышался с кухни голос Веры Максимовны. – Завтрак готовить или еще поваляетесь?

– Готовить, – ответила Лера. Затем погладила Макса по плечу. – Все будет хорошо, – шепотом пообещала она.

– Надеюсь, – слабо улыбнулся в ответ Максим.

Лера отправилась в ванную, приняла душ, причесалась. Потом, встав перед зеркалом, долго собиралась с духом, но все же повернулась боком и взглянула на отражение спины. Ожог выглядел просто ужасно – будто кто-то облил ее расплавленным парафином, и потеки навсегда въелись в кожу. За столько лет Лера привыкла к рубцу, но сейчас ей было особенно больно видеть свое уродство.

Заметил ли Дэн ее спину вчера во время потасовки? Наверняка. Он ничего не сказал, но она и так знала, о чем он подумал. Все, глядя на нее, думали об одном и том же: уродина. Кому она такая нужна?

Лера тихонько всхлипнула и смахнула выступившие слезы.

В дверь ванной постучали.

– Лер, ты долго еще? – послышался голос Веры Максимовны.

– Уже выхожу, – быстро ответила девушка, но ее голос предательски дрогнул.

Конечно, мама это сразу услышала и прошла за Лерой в ее комнату.

– Ты чего? – тихо спросила она, прикрывая за собой дверь. – Плачешь, что ли?

– С чего ты взяла? – попыталась улыбнуться Лера.

– Я с тобой знакома уже восемнадцать лет и отлично знаю, когда ты пытаешься что-то от меня скрыть. – Мама присела на край кровати. – Ну, давай, выкладывай, что там у тебя?

– Да ничего…

– Пока не расскажешь, из комнаты не выйдем.

Лера вздохнула и села рядом с матерью.

– Мой ожог, – сдержанно произнесла она. – Вчера… на пляже несколько человек случайно увидели… Мне теперь не по себе.

– Они тебе что-то сказали? – мягко спросила Вера Максимовна. – Ты же знаешь, не стоит обращать внимания. Люди иногда бывают очень жестокими.

– Нет-нет, никто ничего мне не сказал. Но просто я подумала… Как мне дальше жить с этим клеймом? Это ведь навсегда.

Лера покосилась на руку Веры Максимовны. Ожог у матери был гораздо меньше, при пожаре ей повезло гораздо больше, чем Лере.

– Что тебе сказать? – Мама обняла Леру за плечи и прижала к себе. – Возможно, кое-что можно убрать с помощью пластических операций. Но их потребуется много, а стоят они недешево. И главное – скрыть рубец полностью все равно не удастся, отметины останутся. Я об этом с врачами консультировалась, когда ты еще совсем маленькой была. Но, если хочешь, давай попробуем. Заработаем денег, обратимся к лучшим специалистам…

– Да мы никогда в жизни столько не заработаем.

– Не будь такой пессимисткой. Вот поднатужимся, затянем пояса. – Вера Максимовна шутливо ткнула дочь в бок, и Лера невольно улыбнулась. – Я знала, что когда-нибудь ты заговоришь об этом, – мягко сказала мама, – и все ждала, когда же это случится. Наверное, после знакомства с каким-нибудь особенным парнем… Я права?

– Скажешь тоже… – Лера опустила глаза.

– Врать ты никогда не умела, малышка. Значит, и правда кто-то появился на горизонте? Вот ты и задумалась о своей внешности. Но, знаешь, если это достойный человек, он примет тебя такой, какая ты есть. А если его это отпугнет, так туда ему и дорога. Значит, он тебя недостоин.

– Я это прекрасно понимаю.

– Потерпи немного. Мы обязательно накопим денег, обещаю, – улыбнулась Вера Максимовна. – Сделаем тебе операцию, нужно лишь подождать.

– Хорошо, – кивнула Лера. – Тогда и тебе тоже сделаем. Уберем это с твоей руки.

– Обо мне не беспокойся, я уже свыклась с этой отметиной, – отмахнулась мама. – Главное – ваша жизнь и ваше счастье, а я уж и так свой век доживу.

Вера Максимовна встала с кровати, и Лера тоже вскочила и крепко обняла ее. Мама замерла на мгновение, но тут же обняла ее в ответ.

– Мы есть-то сегодня будем или нет? – раздался из-за двери недовольный голос Максима.

Лера и Вера Максимовна одновременно рассмеялись и разжали объятия.

Вскоре сели завтракать. Вера Максимовна приготовила яичницу и бутерброды, а еще сварила такой ароматный какао, что из соседней квартиры заглянула мать Светки. Пришлось и ее усадить за стол. Женщины сразу разговорились, но тут у Веры Максимовны вдруг зазвонил телефон.

– От кого это? – поинтересовался Максим.

– От Лешки Воронина, – с теплотой в голосе ответила мама. – Мы когда-то учились вместе, а недавно тут столкнулись случайно.

Лера и Максим озадаченно переглянулись.

Вера Максимовна тем временем ответила на звонок, и на экране телефона возникло лицо моложавого мужчины лет сорока.

– Доброе утро! – с улыбкой поздоровался он. – Я тебя не разбудил?

– Леш, ты разве не знаешь, что нельзя звонить женщинам по видео в такое раннее время? – шутливо сказала Вера Максимовна. – Хорошо, что мы рано встаем. А если бы я тут в бигуди сидела?

Лариса Сергеевна заливисто рассмеялась, а Алексей Воронин слегка смутился.

– Как-то я об этом не подумал, – признался он. – Но тебя бы и бигуди не испортили.

– Какой молодец, – похвалила Светкина мама, – ловко выкрутился.

– Мы-то уже час как на работе, – добавил Воронин.

– У вас в полиции свои порядки.

– Он полицейский? – громко шепнул Максим сестре.

Лера удивленно пожала плечами.

– С кем ты там? – тут же спросил Алексей.

– С детьми и подругой, завтракаем. Вот, знакомься.

Вера Максимовна развернула телефон так, чтобы Воронин увидел всех, сидящих за столом, затем представила каждого по имени. Лариса Сергеевна помахала Воронину, а Максим и Лера от растерянности едва кивнули.