Мег объяснила, что Дот – верная служанка королевы, что она нянчила саму Мег и что они все вместе приехали из Снейпа. Елизавета фыркнула:

– Как королева терпит, что за ней ходит такая неотесанная девица? Ты видела, какие у нее ручищи?

Но не это самое плохое. Дот знает свое место. И с какой стати принцессе… ведь Елизавета – принцесса, пусть даже всем запрещено ее так называть… с какой стати принцессе вообще ее замечать? Нет, хуже всего, что леди Елизавета, с ее ученостью и знатностью, словно окутала Мег своей паутиной. Они вместе читали книги, учили уроки, спали в одной постели, гуляли в дворцовом парке и катались верхом по дорожкам.

От Елизаветы только и жди неприятностей; это написано у нее на лице. Елизавета не думает ни о ком, кроме себя и, пожалуй, королевы… к королеве она искренне привязана. Как-то Дот заметила, как Елизавета украдкой пнула Крепыша, когда королева отвернулась. Она всех ревнует к мачехе, даже пса. Ей нужна мать. Правда, у нее есть няня, госпожа Астли. Она еще хуже, чем сама Елизавета; еще больше задирает нос перед Дот. Дот все больше ненавидит Елизавету. Даже ее стихами она уже не восхищается. Подумаешь, царапает какие-то стихи, над которыми все охают и ахают. А она не умеет даже читать. Зато у нее есть Уильям Сэвидж. По-настоящему, конечно, Уильям не «у нее». Он лишь в ее мечтах. Наяву она для него лишь посредница, которая носит королеве запрещенные книги. Когда Дот думала об этом, на ее сердце словно ложился тяжелый камень.

Две девушки сели у окна недалеко от того места, где на коленях стоит Дот и протирает мокрой тряпкой плинтусы.

– Что бы ты выбрала, – спросила Елизавета, – уметь летать или быть невидимой?

Дот едва успела прикусить язык, так ей хотелось крикнуть: это наша игра, эту игру придумала я!

– Быть невидимой, – ответила Мег.

– Ты и так очень искусно умеешь притворяться невидимкой, Мег Невилл! А я бы предпочла летать. Представь, как прекрасно взмыть над деревьями, над облаками. Можно смотреть на все сверху вниз, как Бог. – Помолчав, Елизавета продолжила: – Зато невидимка может шпионить за Робертом Дадли. Ведь тебя за него хотят выдать замуж?

– Не знаю, – ответила Мег.

Дот ничего об этом не слышала, но часто видела во дворце Роберта Дадли с его мамашей; иногда они заходили в покои королевы. Роберт Дадли совсем мальчишка, он на несколько лет моложе Мег. Похож на щенка… пусть и симпатичного, но, на вкус Дот, ему недостает щегольства.

– По-моему, он не совсем урод, – заметила Елизавета. – Но ты за него не выйдешь. – Она наклонилась к Мег и что-то зашептала ей на ухо.

Мег с отвращением отвернулась:

– Какой ужас!

Катерина глубоко вздохнула и вошла в зал совета. Все умолкли.

Райзли, как всегда угодливый, вскочил со скамьи и выдвинул для нее кресло.

– Я буду стоять, – сказала она.

Ни разу она еще не садилась на встрече совета. С высоты своего роста она не чувствовала себя маленькой девочкой перед толпой взрослых мужчин. На ней платье зеленого, тюдоровского, цвета. Члены Тайного совета не должны забывать, чья она жена. К сожалению, тяжелая парча не совсем подходит для душного августовского дня.

Райзли опустился на одно колено и, взяв ее руку, быстро поцеловал в тыльную сторону ладони.

Советники заняли обе стороны стола. Они разделились на группы. С одной стороны – Гардинер и его дружки-консерваторы, в том числе Рич. Напротив них сторонники реформ – Гертфорд, архиепископ и остальные. Катерина знала, что реформаторы поддерживают ее; на ее стороне небольшой перевес. Райзли, шаркая, прошел на свое место. Катерина незаметно вытерла руку о платье.

– Начнем с чумы, – объявила она, следя за тем, чтобы голос ее был ровным и властным. – Я намереваюсь выпустить воззвание, в котором запрещу являться ко двору тем, у кого дома есть заболевшие. Кто против?

Некоторые, в том числе Гертфорд и архиепископ, согласно кивнули, но остальные хранили обиженное молчание. Катерина сделала вид, будто не замечает враждебности. На лбу у нее выступила испарина, но она надеется, что никто этого не видит. С необходимостью воззвания более-менее согласны все. Консерваторы недовольны лишь тем, что она, женщина, смеет им указывать. Атмосфера накалялась. Катерина стиснула зубы, стараясь не смотреть в невозмутимое лицо Гардинера. Кто-кто, а он не увидит ее неуверенности!

– После сегодняшнего заседания мы обсудим, как лучше изложить наши мысли. – Кивнув секретарю, она отрывисто продолжила: – Королю нужен свинец.

– Дело это крайне срочное, – тут же ответил Райзли. – Надобно проследить за тем, чтобы груз немедленно отправился в Дувр.

– Не припоминаете ли, уважаемый советник, – Катерина почти не скрывала издевки, – что наши английские рыбаки всего неделю назад задержали у южного побережья французский корабль? За ним наверняка последуют и другие. Если мы пошлем свинец сейчас, едва ли он доберется до его величества благополучно.

Райзли фыркнул, наморщив нос, и стал еще больше похож на хорька.

– Я за то, чтобы отправить груз сейчас. Мы не имеем права оставлять наши войска без боеприпасов, – подал голос Гардинер, оглядываясь по сторонам в поисках поддержки.

Все советники пристально следили за Катериной, ожидая малейшего проявления слабости. Если она сморщится или хотя бы чаще задышит, они поймут, что победили.

– А я против, Гардинер, – певуче возразила она. – Если только вы не намереваетесь предложить весь груз свинца и судно, которое его повезет, вместе с экипажем и прочим, нашим врагам.

Послышались смешки. Гардинер открыл рот, но Катерина дважды ударила кулаком по столу.

– Свинец останется в порту до тех пор, пока мы не сможем обеспечить его безопасную доставку!

Гардинер сердито фыркнул, поднял руку и притронулся к распятию, что висело у него на шее. Сидящий напротив Гертфорд ухмыльнулся и покосился на епископа. Иногда он так похож на брата, что у Катерины щемит сердце. Но Гертфорд стройнее, легче; у него не такие симметричные черты лица. Бог как будто экспериментировал со старшим братом, а младшего довел до совершенства. Катерина внимательно наблюдала за Гертфордом – как, впрочем, и за остальными. Гертфорд был бледен, глаза скрыты полуопущенными веками, опушенными длинными ресницами. Хорошо, что Катерина может быть в нем уверена. Что бы он ни думал о ней лично, они с Гертфордом единоверцы. Кроме того, у них общие враги, и это их объединяет. «Враг моего врага – мой друг», – вспоминает она, только не помнит, откуда это. Она никогда не считала, что умеет наживать врагов, правда, у нее и в мыслях не было, что она будет управлять Англией. Пока Гертфорд – ее друг. Интересно, как он поведет себя, если король не вернется? Изменит ли он отношение к ней? Попробует ли отобрать у нее регентство? В конце концов, он – старший дядя принца Эдуарда.

– Кто против? – спросила она.

Руку нехотя поднял только Гардинер.