поняли, кто-то из его коллег. – Прямо так и видела? Ну, молодцы. С меня пивас. Фоторобот мне быстро. Времени нет. Клиенты торопятся.

В гостиной все невольно замерли. Даже люстра под потолком перестала качать хрустальными подвесками. В тишине явственно жужжал кондиционер.

Уборин закончил разговор и только сейчас понял, что приковал всеобщее внимание.

– Подслушивали? – спросил он добродушно. – Что ж, повезло вам, граждане. Свидетеля нашли ребята мои. Уверяет, что видел, кто к скверу шел за минуту до убийства. Вот сейчас фоторобот пришлют. Обычно такие вещи у нас долго делаются, но ради вас, гостей из Северной столицы, чего только не сделаешь. Так что ждем.

– У нас самолет, – напомнил Белковский.

– А вот сейчас посмотрим, у кого самолет, а у кого что другое.

Уборин уставился на дисплей смартфона, Малинин переглянулся с Белковским и слегка пожал плечами. Нора прикрыла глаза рукой, словно ей больно было смотреть на белый свет. Напряжение из невидимой субстанции становилось вполне осязаемым, туго скрученным канатом, натянутым до крайнего предела: тронь – и лопнет.

Тихонько звякнул сигнал оповещения на телефоне Уборина. Тот просиял, но открыть почту не успел.

– Капитан! – Нора встала. Резко, слишком резко. – Хочу сделать добровольное признание. Чистосердечное. Так ведь у вас говорится? Зябликова застрелила я. Из личной неприязни. И Штырц тоже я. Да, она занималась мелким шантажом. Я платила, потом устала. Приехала вечером, поселилась в другой гостинице. Рано утром взяла служебную машину, поехала к Штырц, якобы чтобы отдать деньги. Она открыла. Дальше вы знаете.

Канат все же лопнул, возможно, только у Жанны в голове, но уши у нее заложило как на взлете. Она сделала несколько глотательных движений и помотала головой.

– Позвольте, – Уборин сунул смартфон в карман, так и не прочитав сообщение, – то есть вы хотите сказать, что это вы сломали шею Татьяне Штырц? – Лоб его собрался в гармошку от переносицы до самой линии роста волос, губы скривились в недоверчивой ухмылке.

– Капитан, посмотрите на меня. – Нора вышла на середину гостиной и встала напротив Уборина, который едва доставал ей до плеча. – Вы не верите, что я могу сломать шею такой, как она, например? – Нора небрежно махнула рукой в сторону Жанны.

– На самом деле нет… – качнул головой Уборин. – Шею сломали профессиональным приемом, если вы понимаете, о чем я.

Нора коротко рассмеялась:

– Вы знаете, кто мой отец? Нет? Ах да, вы же молодой. Сколько вам, тридцать пять? Василий Князев тут рулил немного бизнесом в девяностых и даже в двухтысячных. И попутно поддерживал спорт, в частности Федерацию рукопашного боя. И я в ней занималась. Папа очень хотел мальчика. – Горькая усмешка тронула ее губы.

– А Зябликова-то за что? – Растерянный вид Уборина мог бы вызвать смех, если бы все не пребывали в точно такой же растерянности.

Нора устало вздохнула и поправила палантин на плечах.

– Капитан, я призналась. Готова написать, господи, как его там… чистосердечное признание. Что вам еще нужно?

– Ничего, – пробормотал Уборин.

– Ну и отлично. Давайте остановимся на этой версии. У вас будет сразу два раскрытых дела.

– Три, – поправил Уборин. – Похищение несовершеннолетнего.

– Вот видите, – улыбнулась Нора. – Вас обязательно поощрят. Я уверена.

– Нора! – Опомнившийся Белковский подскочил к жене и сильно дернул ее за руку. С таким же успехом он мог дернуть вагонетку. Нора не шелохнулась. – Ты что несешь? Ты совсем?

– Подождите, Олег Валерьевич. – Малинин вскинул руки ладонями вверх. – Мне кажется, я понимаю мотив Элеоноры Васильевны. Вы кого-то выгораживаете? Вас шантажируют?

Белковский издал горлом булькающие звуки. Малинин шумно вдыхал носом воздух.

– У вас же есть фоторобот, – сказала Жанна. Негромко, но в комнате почему-то стало тихо. Все обернулись на нее. – Фоторобот, – повторила она и ткнула пальцем в Уборина. – Вам же прислали? Почему бы не посмотреть, кто там нарисован?

Уборин медленно полез в карман за телефоном. Жанну дернуло в сторону, что-то сжало ей горло, она захрипела, попыталась отодрать душащее ее нечто и поняла, что это чья-то рука.

– Не двигаться, – произнес голос над ее головой. В висок уперлось твердое и пахнущее железом.

– Слава! – крикнула Нора и взмахнула руками. Шаль поднялась в воздух крыльями сиреневой птицы.

– Спокойно. – Малинин успел схватить Уборина за руку, которую тот сунул за пазуху. – Вячеслав, сейчас же отпусти девушку и положи пистолет!

Слава пятился к двери, увлекая за собой Жанну, она мелко перебирала ногами, цепляясь каблуками за толстый ворс ковра. Краем глаза она видела, как подобрался Камаев, готовый броситься вперед. «Только не вздумай, – мысленно попросила она, – хватит с меня потерь». О том, что ей самой грозит смерть, она в тот момент не вспомнила. Потом ей стало не хватать воздуха, и она попыталась ослабить жесткую хватку.

– Не дергайся, – сказал Слава негромко. – Не хотелось бы причинить тебе вред. Я никому не хочу причинить вред, – повторил он уже громче. – Капитан, поднимите руки. И вы, Анатолий Борисович, тоже.

– Дьявол! – громко выругался Малинин и поднял руки. – Капитан, – он повернул голову к Уборину, – не искушайте. Поднимите руки.

Уборин посмотрел на папку в руке, подумал, положил ее на пол, выпрямился, поднял руки.

– И что дальше? – спросил он. – Как вы собираетесь выйти из гостиницы? В коридоре мои люди.

– А вы прикажете им уйти, – невозмутимо ответил Слава. – Доставайте телефон. Только включите громкую связь. И без глупостей. У меня полная обойма, стреляю я метко. Анатолий Борисович подтвердит.

Видно было, что в душе Уборина борются разнонаправленные силы, но пацифизм одержал верх. Он осторожно вытащил телефон, набрал номер, поднес трубку к уху.

– Коль, вы там?

– А где нам быть? – раздался голос, искаженный динамиком.

– Давайте руки в ноги и в отдел. Я здесь еще ненадолго задержусь.

– А паковать никого не будем?

– Тебе бы все паковать! А кто отчеты до сих пор не сдал? Конец месяца не за горами. Дуйте в отдел, я сказал!

– Как скажете, товарищ капитан, – весело согласился невидимый Коля.

Уборин нажал отбой и опустил руку с телефоном.

– Отлично. – Слава переместился еще ближе к выходу. – А руки советую поднять. А то я начинаю нервничать.

С красноречивым вздохом Уборин подчинился. Нора сделала шаг вперед, закрыв собой и Уборина, и Малинина.

– Слава, – даже не сказала, а приказала она, – отпусти девушку. Положи пистолет, давай уже объяснимся. Как взрослые люди.

Белковский ахнул, схватился за ворот рубашки и пошел пятнами.

– Так вот оно что! Тебе не стыдно?

– Нисколько, – отрезала Нора и сделала еще один шаг к Славе.

– Ты догадалась? – Голос Славы дрогнул, возможно, против его воли.

Нора улыбнулась:

– Конечно, как я могла тебя не узнать? Я искала тебя столько