– Чем больше я тебя узнавал, тем больше любил и больше ненавидел. Мне хотелось уничтожить тебя. Причинить боль. Мне казалось, ты непробиваемая. Даже любовница мужа не выбила тебя из колеи. Но я был терпелив, знал, что рано или поздно появится вариант. Никто же не принимает в расчет водителей, говорят при них так, словно у них нет ушей. Я понял, что затевают Олег Валерьевич и Штырц, решил представить все так, словно это он убил журналистку. Это не причинило бы тебе сильного горя, но удар был бы чувствительным. Утром поехал к ней, она меня знала, потому открыла без страха. После того как все было кончено, я бросил на пол окурок от сигариллы. Я не был уверен, что получится так, как я задумал, но попытаться стоило.

– А то, чем вы проломили голову Штырц, куда дели? – полюбопытствовал Малинин, но так как Слава не ответил, он сам и предположил: – Неужели подбросили Олегу Владимировичу?

В это время раздалось шуршание: Белковский доставал таблетки.

– Олег, может, тебе лучше уйти в другую комнату? – спокойно спросила Нора. – А то инсульт заработаешь.

Не отвечая, Белковский откинулся на спинку кресла.

– Зачем же было убивать Зябликова? – не сдержалась Жанна. – Он бы как раз подтвердил, что это Элеонора Васильевна наняла его похитить ребенка.

– Я не был уверен, что этот сморчок знает настоящего заказчика. А пистолет сразу бы навел полицию на нее.

– Пистолет ты взял в бардачке моей машины? – улыбнулась Нора.

– И вот это твой сын? – Белковский захохотал, хрипло выталкивая из себя смех. – Отлично. Яблоко от яблоньки…

– Да, – спокойно ответила Элеонора, – это мой сын. Я не сразу поняла, что в мой план вмешался кто-то еще. Изначально планировалось, что Штырц украдет документы, но из отеля их не вынесет, спрячет где-нибудь внутри. Потом я заберу их и подброшу Инге. Но Штырц перестала отвечать на звонки. Тогда я решила, что эта лживая особа испугалась и отказалась от нашего плана. Или решила обмануть меня. Оставался единственный путь: заставить Олега отдать эти документы. Поэтому я поехала к дому Инги, улучила момент и увезла Рони. Это было легко. Потом позвонила Салову – иногда я пользовалась его… гм, услугами.

– Он был дилером? – сухо спросил Малинин.

В ответ Нора лишь тонко улыбнулась.

– В любом случае он меня знал. И знал, что на мне можно хорошо заработать. Я пообещала ему хорошие деньги. И он согласился. Сразу. Сказал, что привлечет еще одного надежного человека. Мне было все равно. Лишь бы он четко выполнил все инструкции. Конечно, я знала, что Олег долго не продержится на теплоходе, начнет паниковать. Дело было простое. Только я не учла, что Штырц все же украла документы, и у Олега их теперь нет, и они попытаются подсунуть липовые документы. Согласитесь, обвинить Ингу в краже липы – это как-то мелко. Хороший адвокат отмел бы такие смехотворные обвинения. Похищение собственного ребенка, ну, тоже можно трактовать как розыгрыш. Весь план летел насмарку. И тут наша удивительная стюардесса-сыщица весьма удачно мне подыграла… – Нора мило улыбнулась и показала Жанне большой палец.

– А как же документы оказались у Инги в квартире?

– Это совсем просто. Зябликов позвонил мне и рассказал, что случилось в дачном поселке. Требовал денег за документы. Я передала ему через курьера ключи от Ингиной квартиры, прости, Олег, пришлось полазить по твоим карманам. Знаете, выманить человека из квартиры довольно просто. Зябликов позвонил Инге на мобильный, попросил переставить машину, мешает, мол. Пока она ходила на парковку, он спрятал в ее квартире папку с договором, а я перевела ему деньги на карту. Все очень и очень просто.

– Неужели все это ради того, чтобы отобрать у Инги ребенка? – спросила Жанна.

– Недаром твой отец предупреждал меня, что ты с особенностями, – пропыхтел Белковский.

– Что не помешало тебе жениться на мне и получить неплохие дивиденды, – парировала Нора. – Да, я хотела скомпрометировать Ингу, заставить тебя обратиться в органы опеки.

– Зачем? – совершенно искренне не поняла Жанна. – Если вы уже поняли, что ваш собственный сын нашелся?

Губы Норы тронула легкая снисходительная усмешка.

– Деточка, но надо же было наказать эту рыжую стерву, которая покусилась на чужое. Отнять ребенка у матери – не это ли самое страшное?

– Элеонора Ва… – начал Слава.

– Можно просто Нора. Вряд ли ты станешь звать меня мамой.

Малинин переступил с ноги на ногу.

– Элеонора Васильевна, надо что-то решать. Время идет. Мы не сможем сидеть тут вечно.

Нора кивнула и с грустью посмотрела на Славу, тот усмехнулся:

– Последний вопрос. Мой отец, кто он?

– Ты уверен, что хочешь это знать? Боюсь, ответ может тебя не устроить.

– Он жив? – Глаза Славы недобро сверкнули.

– Какой темперамент! Не знаю, малыш. Я никогда его больше не видела. Думаю, Джозеф даже не знал, что оставил меня беременной. Хотя даже если бы и знал, чтобы это изменило?

– Джозеф? Он американец?

Нора сморщила нос.

– На английском он болтал отменно. Хотя в Зимбабве английский является одним из официальных языков. А родной язык Джозефа ндебеле. – Нора улыбнулась и произнесла короткую фразу, состоящую из нескольких щелкающих звуков. – Тридцать с лишним лет прошло, а я помню. Он уверял, что это значит: «Я люблю тебя». Ты не представляешь, сколько раз в своем воображении я приезжала в эту его Африку и била ему его черную морду. Да-да, малыш, твой отец не совсем белый. Вернее, совсем не. Черт бы побрал этого Джозефа Сибанду! Конечно, моего отца можно понять. Внук внебрачный, так еще и цветной. И я все равно хотела тебя, малыш.

Слава поднял левую руку, коснулся рисунка на виске и с силой потер глаза. Лицо Жанны обдуло сквозняком. Входная дверь открылась.

– Здрасте. – Вардун приподнял над головой свою неизменную кепочку. – Элеонора Васильевна, а вы в аэропорт не едете? – Тут он увидел Славу и пистолет в его руке и отшатнулся. – Ой, кажется, я не вовремя.

Слава, все еще моргая, махнул пистолетом, указывая на центр гостиной.

– Ефим Сергеевич, дорогой, подойдите ко мне, – сказала Нора. – У нас тут вечер семейных воспоминаний.

Вардун быстро пробежал на негнущихся ногах, казалось, что он сейчас спрячется за широкой Нориной спиной.

– Что тут происходит? – пискнул он.

– Тут происходит бред! – фыркнул Белковский. – Нора сошла с ума и утверждает, что псих с пистолетом – это ее сын от какого-то африканца.

Вардун громко ахнул и закрыл рот ладонью.

– Боже мой! – прошептал он. – И правда, все тайное становится явным. А я говорил Василию Георгиевичу,