Ника пообещала связаться с адвокатом, положила телефон на полку и с минуту стояла неподвижно, глядя перед собой.

Телефон зазвонил снова. Ника с облегчением увидела, что это Юля, ее помощница. Должно быть, на производстве что-то случилось. «Лишь бы не пожар». Ника ужасно боялась пожара и чьей-нибудь гибели в огне.

– Да, Юля, что произошло?

В трубке всхлипывали.

– Вероника Кирилловна, вы уже знаете? Вам уже сказали, да?

– Юля, перестань реветь и скажи по-человечески!

Вместо того чтобы успокоиться, помощница зарыдала в голос.

А потом сказала то, что навсегда перечеркнуло предыдущую Никину жизнь.

Они снова сидели с Дашей на кухне. Только теперь за окном стоял теплый щедрый осенний день, и по двору бегал ошалевший от свободы Буран.

Даша с утра, даже не позавтракав, потребовала у Ники продолжить разговор. Слушала ее зачарованно, как ребенок – захватывающую сказку. Ника задалась вопросом, понимает ли девчонка, что все это происходило на самом деле.

– Харитон вышел поздно вечером за лекарством, – сказала она. – У жены резко подскочило давление, лекарство дома кончилось. Он дохромал до круглосуточной аптеки на углу, купил все, что нужно было… На обратном пути его сбил Егор.

Даша смотрела на нее округлившимися глазами.

– Он был такой пьяный, что даже не понял, что случилось. – Ника придвинула ей тарелку с бутербродами. – И Харитона потребовалось… опознавать. Удар был очень сильный. Протез облегчил дело. Но пока его нашли в кустах, пока разобрались, что это вообще такое… В общем, прошло время.

– Господи! Бедный Харитон… – Даша прижала ладонь к губам, словно сама его знала. – А что было потом?

Потом был дорогой адвокат для Егора. Который спустя два дня отказался от дела, потому что Егор за предыдущий год натворил столько, что даже большими деньгами откупиться было бы трудно; но вот в чем беда – больших денег не осталось.

– Егор много играл в казино. Он за год потратил такую сумму, что можно было открыть еще одно производство на эти деньги. Сотня-другая тысяч уходила у него за один вечер. Фактически весь наш доход вылетел в трубу из-за Егора. Загородный дом он давно продал, накупил дорогих машин. Две разбил в первый же год. А третья авария – это уже был Харитон.

После многочисленных драк на Егоре висели обвинения в причинении тяжких телесных повреждений и такое количество штрафов, что ими, как сказал адвокат, можно было выложить дорогу от вокзала до Кремля. К тому же за дело о сбитом отце юноши-инвалида ухватились журналисты. Врагов у Егора хватало, и те, что поумнее, не собирались упускать такой случай.

– В конце концов Егор позвонил мне и сказал: «Продавай фабрику. Я смогу выбраться, только если куплю следака с потрохами. Ищи покупателя, привози его и маму к нотариусу, оформляйте договор. И давай побыстрее, не перебирай! Не хочу здесь надолго задерживаться. Засиделся уже, домой пора».

– Он хотел на деньги от продажи фабрики дать взятку следователю? – уточнила Даша.

– И судье, потому что дело было совершенно очевидное. Записи с камер, показания свидетелей, потом драка с полицейскими, которые его задерживали…

– Он мог соврать, что кто-то другой был за рулем!

– Когда Егор сбил Харитона, он остановился, вышел из машины и вернулся назад, – спокойно сказала Ника. – Постоял, покачиваясь, посмотрел на то, что от него осталось. Вернулся за руль и уехал. Нет, Даша, соврать Егор никак не мог. Не было у него такой возможности.

– И что ты сделала? – помолчав, спросила девушка.

Ника слабо усмехнулась. Что она сделала…

Она поехала к Зинаиде Яковлевне. Тете Зине.

Но сначала оформила развод. Продала все, что у нее имелось, заняла еще и отдала ушлым юристам, чтобы те развели их как можно быстрее.

А на следующий день после официальной регистрации развода отправилась к матери мужа. И старушка, бескорыстно любившая красивую добрую невестку, сделала все так, как сказала Ника. Егор когда-то записал на мать бизнес и несколько квартир. Все это Зинаида Яковлевна переоформила на жену своего сына, добродушно кивая в ответ на вопросы нотариуса и подтвердив, что она находится в трезвом уме и здравой памяти.

– Мой-то что опять натворил? – спросила она под конец, когда Ника поднялась с ней в квартиру, чтобы попрощаться. Газет она не читала, по телевизору смотрела только передачи о животных, а в свободное время изучала жития святых.

– Человека сбил, – помолчав, сказала Ника. – Насмерть.

– Ох, господи… – Старушка перекрестилась. – Ребенка?

Ника покачала головой.

– Взрослого. Мужчину. В возрасте уже.

Она хотела добавить: «Это был мой единственный друг», но удержалась.

– Что, пьяный был Егор? – кротко спросила Зинаида Яковлевна. Ника кивнула. – Ох, отмаливать, значит, и этот грех… Ну, ступай, девочка моя. На тебе лица нет. Тебе бы поспать, отдохнуть. А я помолюсь за вас обоих.

В эту секунду Ника едва не передумала. Старушка не задала ей ни одного вопроса о том, зачем потребовалось переписывать собственность на имя невестки. Не спросила, что будет Ника делать с квартирой и мебельным производством. Она чистосердечно верила, что Нике лучше известно, как правильно поступить, и собиралась лишь молиться за нее и своего непутевого сына.

Ника смотрела сверху на ее белые паутинки волос, и ее трясло.

– А что, этому человеку, которого Егор сбил, он помог или нет? – вдруг спросила Зинаида Яковлевна.

Ника дернулась, как от пощечины. Ей потребовалось время, чтобы справиться с лицом. Вспомнилось, как Егор, шатаясь, подходил к телу. Как кричал в трубку, что какой-то мудак вылез на дорогу. Требовал вытащить его, потому что ему никак нельзя в камере, он же Егор Сотников, это чушь какая-то, за такое людей в камеры не сажают.

– Ему уже нельзя было помочь, – сказала она Зинаиде Яковлевне.

Поцеловала старушку в пергаментную щеку и ушла.

Сотников прилюдно пообещал убить свою жену. Можно было дать ход уголовному делу, но Ника ограничилась тем, что наняла охрану и первые полгода нигде не появлялась одна. Даже сидящего в тюрьме, Егора не стоило недооценивать.

Через некоторое время Ника закрыла фабрику. «Мебель-строй» перестала существовать. Но не прошло и пары месяцев, как появилась новая фирма, оформленная на ее имя. Она сняла уже оборудованный цех в Подмосковье, перевезла туда почти всех сотрудников. Рабочие, мастера, сборщики, поставщики, клиенты, – все переметнулись к Нике. Любой, кто зашел бы в ее новый цех, сказал бы, что это то же самое предприятие. Однако по документам подкопаться было невозможно.

Даже если бы Егор подал в суд, ему бы ничего не досталось.

Вероника Овчинникова стала единоличной собственницей всего, чем когда-то владел ее муж.