Когда я был в детской хоккейной команде, я за один год забросил 400 шайб, что тоже было весьма интересно. Об этом каким-то образом услышали «Пингвинз», и меня пригласили в их раздевалку в сентябре. Там находилось около пятнадцати парней. Все они были вспотевшими, выполняли отжимания и бросали набивные мячи. Я был застенчивым ребенком и немного испугался этих огромных парней в спортивных костюмах. Но затем тот, кто казался наиболее устрашающим, подошел, чтобы пожать мне руку и познакомить меня с остальными ребятами. Его звали Глен Саттер.

Конечно, я с годами многому научился у Глена, но первым уроком для меня стала встреча с ним. Для меня столь многое значило то, что он сам подошел и поприветствовал нервничающего ребенка. Я никогда не забывал об этом. В течение всей своей карьеры, за исключением уж совсем тяжелых дней, я всегда находил время поговорить с детьми, которые хотели встретиться с некоторыми своими героями.

Занимаясь расширением, НХЛ решила добавить не только две команды с Западного побережья, но и две со Среднего Запада и две с Востока. Буффало и Питтсбург конкурировали на Востоке, но Питтсбург благодаря некоторым обстоятельствам имел преимущество. Сенатор из Пенсильвании Джек Макгрегор, представлявший двадцать одного инвестора, обратился к своему другу Арту Руни, владельцу «Питтсбург Стилерз». Макгрегор предложил ему долевое участие во владении «Пингвинз» и попросил его позвонить братьям Норрисам, которым принадлежали «Уингз» и «Блэкхокс». Руни убедил их помочь склонить голоса в пользу Питтсбурга.

Как только франшиза была получена, Макгрегор нанял на должность генерального менеджера Джека Райли, бывшего профессионального игрока. Владельцы велели Райли добиваться победы сразу и выбирать проверенных игроков, а не новичков. Райли нанял бывшего тренера «Рейнджерз» Реда Салливана, и в течение следующих нескольких лет они взяли в команду некоторых бывших игроков «Рейнджерз».

Самым известным из них был Энди Батгейт, который играл десять лет в «Нью-Йорке» и фактически сравнялся с Бобби Халлом в гонке бомбардиров в 1961/62 г. Он также выиграл Кубок в составе «Лифс». «Пингвинз» также взяли бывшего игрока «Рейнджерз» Брайана Хекстолла (отца вратаря Рона Хекстолла) в 1969 г. Его отец, Брайан Хекстолл-старший, был одним из лучших хоккеистов «Рейнджерз» в конце 1930 – начале 1940-х гг. и включен в Зал славы. Брайан-младший был горячим парнем и часто бросался на защиту товарищей по команде. Это, возможно, семейная черта. Не думаю, что кто-нибудь, кто хоть раз играл против Рона, считал, что он будет уклоняться от конфронтации. Если вы слишком долго находились рядом с воротами Хекстолла, у вас появлялись синяки на ногах.

К 1973/74 г. «Питтсбург» выстраивал команду, выбирая умелых игроков на драфте, но одной из их главных проблем была жесткость. Теперь у них было несколько игроков, вступавшихся за товарищей, например, такие парни, как Багси Уотсон, который, несомненно, был одним из самых жестких парней в лиге. (Семью годами ранее, когда он был в «Детройте», он в серии плей-офф сумел выключить из игры Бобби Халла – это работа не для слабонервных.) И все же в эпоху, когда в «Филадельфии» были «Разбойники с большой дороги», в «Сент-Луисе» – братья Плагер и Стив Дурбано, а в «Бостоне» – «Биг Бэд Брюинз», игрокам «Пингвинз» сильно доставалось.

Поэтому в конце 1970-х и начале 80-х гг. «Питтсбург» задействовали больше жесткости. В ту эпоху (и в мою тоже) у жестких парней была своя роль. Они являлись частью хорошей команды: нападающие, защитники и несколько жестких ребят.

Был парень по имени Ким Клэксон, который играл за несколько разных команд и в 1979/80 г. попал в «Питтсбург». Ким выглядел как мальчик из хора, но он был единственным, кто пугал меня в хоккее. При росте 178 см и весе 88 кг он не был настоящим зверем, но мог доставить массу неприятностей.

Ким никого не боялся. Он не пытался драться со мной, но не упускал случая налететь на меня. Для него это было все равно что забивать голы. Я всегда знал, кто на льду и где они. Я также любил стоять напротив скамейки соперников – благодаря этому я мог сосчитать всех перед мной. А что касается Кима, то я все время хотел знать, где он. Тем самым я воздавал ему должное – таким парням платят за то, чтобы вы думали о них.

Клэксон обычно ел в заведении под названием «Александр Грэм Белл» на Маркет-сквер в центре Питтсбурга. Менеджером бара был парень по имени Хо Хум, вьетнамский иммигрант. Клэксон дал ему билеты на матч между нами, «Ойлерз» и «Пингвинз», 19 января 1980 г. Для Хо Хума это был первый хоккейный матч. Он сидел через два ряда от нашей скамейки. В середине второго периода шайба оказалась около угла их ворот, и я решил прессинговать. Их вратарь Роб Холланд прикрыл шайбу, а Ким был перед ним.

Ким случайно попал мне клюшкой по лбу. Удар несколько оглушил меня, и я некоторое время лежал на льду. Тренер «Эдмонтона» вышел на лед, чтобы узнать, что со мной. Обычно, чтобы тренер не поскользнулся, его сопровождает игрок. В тот вечер несколько моих товарищей вскочили со скамейки. Одним из них был Дэйв Семенко. Игра на тот момент уже проходила агрессивно, а Дэйв никогда не прощал тех, кто позволяет себе вольности. Очень скоро он и Клэксон сбросили перчатки. Дэйв принялся наносить мощнейшие удары, и Клэксон оказался на коленях. Но Клэксон все равно не сдавался.

Каким-то образом лайнсменам удалось разнять их и отправить на скамейку штрафников, но ребята так и не успокоились. Оба хотели еще многое друг другу сказать, и у Дэйва кончилось терпение. Скамейки к тому моменту опустели, и даже вратари внимательно следили за игрой. Никто не смотрел на скамейку штрафников. И вдруг Дэйв перемахивает через борт и кидается на Клэксона. Самое смешное было то, что, стоя в зоне штрафников, где пол был на несколько дюймов выше льда, Клэксон казался столь же высоким, как Дэйв. Они нанесли пару ударов, пока Клэксон все еще стоял в зоне штрафников, затем он выскочил на лед, и драка продолжилась. Лайнсмены разняли их, затем Клэксон вырвался, и драка продолжилась.

В конце концов их разняли в третий раз и повели в раздевалки. Но у Клэксона были другие планы. Как только сотрудники НХЛ повернулись спиной, он спокойно надел шлем, вернулся и принялся вызывать на бой любого игрока «Ойлерз». Его вызов принял Дэйв Хантер, и завязалась новая драка.

Когда Глен Саттер увидел на льду Клэксона, он взял бутылку с водой и бросил ее в него. Внезапно кто-то попытался добраться до Глена сзади. Это был Хо Хум. В руке у него была большая открытая английская булавка, к которой было прикреплено множество ключей. Он держал ее как нож. Пока Глен двигался взад-вперед, уворачиваясь от булавки, Клэксон взял бутылку с водой и начал брызгать водой на Глена, который был одет в один из своих шерстяных костюмов ручной работы. Это продолжалось несколько минут. Затем полицейские схватили Хо за ногу, стащили его с ограждения и надели на него наручники.

Через неделю Ким приехал в заведение вьетнамца на обед. Он сел за столик, и к нему подошел Хо Хум. Когда Клэксон предложил ему билеты на следующий матч, Хо покачал головой: «Хватит с меня хоккея, спасибо».

Хоккейной команде в Питтсбурге на первых порах пришлось нелегко. Трудно выиграть, когда у вас почти нет шансов на победу, и трудно научиться побеждать, когда у команды еще нет хоккейной традиции. Долгое время казалось, что «Пингвинз» постигнет такая же судьба, как «Силз». На арене «Иглу» было полно пустых мест, команда объявила о банкротстве, и многие ожидали, что она переедет. Команда часто терпела поражения, и ей не удавалось брать хороших игроков на драфте. Но иногда появляется парень, который настолько великолепен, что способен полностью изменить ситуацию. «Пингвинз» воспользовались шансом взять на драфте такого игрока, и не ошиблись.