такое не полагается награда куда больше, нежели просто возможность отвечать на мои вопросы?

— Не волнуйся, твоих сил не хватит, чтобы удерживать меня здесь дольше двух дней. Хотя это очень много для человека. Но и ты не обычный, а драконьей крови.

— Что делать? — твёрдо спросил. Если не получится собственными силами, то, может, послужив демонам, получится спасти Айрис. Даже ценой собственной жизни, ведь что она значит, в сравнении с сестрой?

— О, ты стал более решительным. Хорошо. Я не высший демон и у тебя должно всё получиться. Поэтому просто делай всё, что я говорю.

— До чего меня довело любопытство? — тихо спросил у себя.

— Плохо разве? Моя госпожа одобряет подобные стремления.

Затем Обскурус начала говорить шаг за шагом, как нужно плести из маны волокна, ткань. Но вот что не на шутку испугало чародея — это очень похоже на создание портала. И в результате всё вылилось в создание из тёмных фиолетовых нитей арки, внутри которой уже не жидкое золото, а завеса из чёрной дымки, в которой, казалось бы, теряется сам свет. И когда всё оказалось готово, иллюзия демонетки исчезла, как и поток маны на её поддержание. Но и без этого очень много сил уходит на поддержание портала, что очень хорошо ощущается. Словно изнутри вытягивают не только ману, но вместе с ней и внутренности.

Но вот, из арки вышла Обскурус в её привычном гуманоидном облике. Затем остановилась и широко расправила крылья, вдохнув полной грудью.

— Какой же противный этот мир, — с восторгом сказала. — Вот и всё, смертный. Побереги силы — мне ещё бы уйти обратно.

— Как это понимать? — парень прервал заклинание и упал, не в силах пошевелиться. Маны ещё много, но почему такая сильная усталость?

— А что, собственно, не так? — она ехидно улыбнулась и присела над человеком, нажав ему на лоб пальцем, а затем протянув его вдоль носа, рта, по шее и так, пока не дошла до одежды. — Ощущать окружение таким образом так мерзко, — а в глазах неподдельный восторг. — Еда, — она отвернулась и подошла к куску мяса. Оторвала кусочек и положила в рот, начала пережёвывать. — Как противен сам факт нужды в пище и её ощущение. Как это попадает внутрь тела. Само тело это так мерзко, — и при всём этом она в полном восторге, от чего становится жутко. — Как вы вообще в этом живёте? — она вновь встала в полный рост и устремила взгляд куда-то в траву, после чего отошла на несколько метров в сторону и присела. А затем поднялась, держа в руке небольшую многоножку, которую совсем быстро раздавила двумя пальцами посередине. — Как же противно. Как всё вокруг гадко. Это просто чудесно, — она подошла и вытерла руку об рюкзак человека. — Что молчишь? Язык проглотил? Говорить таким образом чрезвычайно мерзко, — посмотрела на того, кто призвал её.

— Я не понимаю тебя, — силы начали возвращаться и парень просто сел на траву.

— Я впервые попала именно в этот мир. Ещё и в подобии смертной оболочки. Это так противно. Я просто в восторге от новых ощущений, — аж жутко смотреть ей в глаза.

— Делай свою работу и убирайся обратно в свой мир, пока никто не увидел, — парень устало потёр лицо.

— Зачем так грубо? — демонетка присела перед смертным и взяла его за подбородок. — Ты тёплый. А внутри ещё больше!

— Просто сделай, что надо, — чародей убрал от себя руку нечестивой.

— Эх, порадовался бы за меня что ли.

Обскурус вздохнула, после чего резко ударила рукой человека в грудь. Но её рука прошла сквозь одежду и кожу с костями, словно их не существует, а затем схватила сердце. У Азека широко открылись глаза и расширились зрачки. Попытался кричать, но не получилось. Он в момент удара выдохнул и межреберные мышцы отказываются слушаться, чтобы сделать вдох. Парень просто открыл рот, не в силах издать ни звука. Он схватился за предплечье демонетки, но вся сила куда-то исчезла, или это напротив их слишком много у нечестивой. А затем чародей ощутил, как в него словно что-то вливается. Как мана, но при этом ею не является. И словно въедается в само сердце. А затем Обскурус убрала руку обратно и всё прекратилось, но человек упал, снова словно парализованный.

— Вот и всё, смертный. Создавай портал, раз так хочешь побыстрее со мной попрощаться, — она встала и повернулась спиной. — Ах да, и я всегда за тобой слежу. И днём, и ночью.

— Ты что сделала? — выкрикнул чародей, хотя это скорее громкий хрип после глубокого вдоха, от которого лёгкие заболели.

— А чем ты недоволен? — удивилась демонетка. Сам же говорил делать, что надо. Вас, смертных, не понять, — она отошла в сторону. При этом её кожа начала расслаиваться и улетать на ветру, словно фрагменты бумаги, которая сгорает.

— Предупреждать надо, — и вновь силы начали возвращаться и наследник престола попытался подняться, но упал обратно на землю. Но со второй попытки получилось.

— Эх, грустно быть всего-то Обскурусом, — она присела на землю и начала рыться в траве, вырывая по травинке и рассматривая. Разрывая её и затем повторяя всё снова. И то же с землёй. При этом улетать с ветром начала и одежда, волосы.

— Что происходит? — Азек не может понять, что происходит с нечестивой.

— А вот и не скажу. Подумай над своим поведением, смертный. Давай, создавай переход обратно, сам же так сильно хочешь побыстрее избавиться от меня, — она вообще не взволнована тем, что происходит с её телом. Всё ещё в восторге от новых ощущений.

— Да что с тобой не так? — выкрикнул человек.

— Со мной? Вопрос неправильный. Сейчас ты в необоснованном гневе, а не я, — она достала из земли какого-то червя и высоко подняла его, рассматривая в свете солнца. — Ну и мерзость, — а затем выбросила куда-то в сторону.

Чародей встал и начал снова создавать портал. И при этом, несмотря на всё это, Обскурус начала поправлять его, ведь сейчас нужно сделать немного другое, чтобы попасть из этого мира в другой. У человека, конечно, всё получилось, но он потратил много сил на всё это.

— Что же, пора возвращаться, полагаю, — демонетка встала и посмотрела на того, за кем велели наблюдать. Её тело всё ещё распадается, но при этом не видно, чтобы она от этого получала хоть какие-то повреждения. Нечестивая совсем не меняется, даже её волосы. — Злой ты, однако. Я же ничего тебе не сделала, а моя госпожа так вовсе спасла вас. Ты должен был бы поклоняться ей, а не ненавидеть, — она подошла к