С лестницы наверху послышался топот. Демона преследовали гвардейцы, что наконец вняли голосу Олетты и теперь пытались перехватить чудовище.

Демонесса затравлено посмотрела на Георжа, кинула взгляд на заходящую сверху гвардию и оглянулась назад. В следующий момент она молнией кинулась в свободную дверь. Дерево затрещало и Ламия со скоростью бегущей во весь апорт лошади заструилась по коридору, оставляя за собой следы крови.

Чинис на секунду замешкались, но из выломанной на лестничный пролёт двери возникла Олетта с искажённым злобой лицом. Она словно летела за безобразным монстром, перебирая ногами так быстро, что, казалось, едва ли касается пальцами пола. Все чинис побежали за воительницей, как если б за вождём.

Ламия затормозила, чуть не врезавшись в стену в конце коридора. Она огляделась, прошла сквозь первую попавшуюся справа дверь и очутилась в небольшой комнатке, видимо, принадлежавшей кому-то из низшей знати. Здесь никого не было. Демонесса вперила чёрные злые глаза в окно, прыгнула и полетела вниз, увлекая за собой обломки деревянной рамы, обрывки оконной бумаги и мелкий мусор. Внизу раздался полный боли крик Аланы.

* * *

Асатесса оставалась в сознании, пока вокруг неё суетились гвардейцы: они сбивали пламя и затаптывали его. Кто-то принёс горшок с цветком и теперь вытряхивал землю из ведра на горящую древесину. Особо крупные горящие балки отрубали и пытались выбросить подальше от дворца в разрушенное окно, благо в саду лежал снег. Привязанная к ней Ашая не двигалась. Повелительница надеялась, что сестра жива, только без сознания. Огня могло быть и больше, но там, где промахивалась Олетта, в мгновение ока всё становилось пеплом или обугленной головешкой. А где масло или уголёк касался нетронутых досок, им не хватало жара, чтобы прожечь лак с вулканическим пеплом, который надёжно защищал пол от случайно обронённой в ночи свечки.

Отряд во главе с Немисом наконец смог подойти к Повелительнице, не опасаясь ожогов. Они аккуратно разрезали верёвки и сняли Асатессу с сестрой, освободив их от пут.

— Повелительница, вы меня слышите? — в растерянности произнес Немис, поддерживая её голову.

— Д-да, — отозвалась та, и собственный голос показался ей таким далёким и чужим.

Над плечом Немиса возникла голова Георжа, который смотрел мимо Асатессы туда, куда ей не позволял повернуть шею молодой князь. Губы дяди дрожали, а глаза наполнялись слезами.

— Что с Ашаей? — тихо, практически умоляюще произнесла Повелительница.

— Всё хорошо, — обратил внимание на неё Георж и быстро утёр слёзы рукавом. — Отдохни, я обо всём позабочусь.

Асатесса хотела ещё что-то сказать, но вдруг почувствовала такую усталость, с которой ей было не справиться. Её глаз стал закрываться, и она начала проваливаться в забытье.

* * *

Ламия тащила Алану по белому снегу, оставляя на нём характерные красные разводы. Демон сделал всё, чтобы защитить носителя контракта, когда они прыгнули из окна, а затем перемахнули через стену. Несмотря на то, что чудовище обвило княгиню кольцами, всё равно при ударе в той что-то хрустнуло и теперь женщина висела безвольной куклой на её плече. Но носительница контракта была жива, иначе бы демонесса исчезла.

В один миг вокруг Ламии поднялась снежная буря. За ними шло что-то, что шептало проклятия на давно канувшем в забытье языке. Что-то, что было в этих горах задолго до того, как в него пришли чинис. Нечто первобытное и страшное, оно было гораздо хуже огня, обезобразившего и без того уродливого демона. Позади Ламии шёл холод: невообразимый, дикий. И у этого холода был голос.

— Мать!!! — низкий, утробный звук и всё же он принадлежал женщине, что искажала его, чтобы перекричать пургу.

— Катерина, спаси меня, — простонала на плече Алана.

— Заткнис-с-сь, — прошипел демон и сдавил единственно здоровой рукой тело носительницы контракта. Та взвыла.

— Спаси меня!!! — крикнула она громче.

— Я убью тебя мать!!! — голос Катерины был совсем рядом. — Ты предала свой род, ты сводишь его в могилу!!!

Ламия стала двигаться ещё быстрее. Нечто летело на гребне бури и даже демону со всей его скоростью было не убежать. Но впереди забрезжил огонёк. Повозка медленно поднималась в гору.

— Прости! — крикнула в надвигающуюся стихию Алана.

«Заткнись, заткнись, заткнись», — мысленно повторяла демонесса, всё сильнее сжимая в руках пленницу. Та вскрикнула и затихла… может снова потеряла сознание.

Кучер в повозке даже не понял, что произошло: нечто похожее на змею протаранило его с нечеловеческой силой и скоростью, переломав ему все кости и отправив в полёт по воздуху, чтобы шлёпнуться в снег в двух десятка локтей от повозки. Ламия заняла место на козлах телеги с сеном и стала озираться по сторонам в свете единственного фонаря, висевшего ранее над головой возничего и более успокаивавшего его, чем показывающего путь. Она превратилась в безобразную изуродованную женщину, чтобы поместиться там. Рядом на скамье лежала Алана.

Налетевшая снежная буря хлестала вокруг, но не могла приблизится из-за горевшего фонаря.

— Вот ты какая, заклинательница льда и тьмы, — крикнула в ночь Ламия. — Яви себя, или ты боишься?

Из метели к фонарю протянулась рука, но демонесса осталась при своих молниеносных рефлексах. Она сбила фонарь, и тот улетел в сено повозки. От пролитого масла, оно вспыхнуло и лошадь, услышав рокот пламени позади, резко дёрнулась и понеслась. Быстро разгоревшийся огонь осветил на мгновение Катерину, и она потеряла контроль над такими капризными к приручению тьмой и холодом. Сила сбросила её, как норовистый жеребец и ускакала в ночь, оставив девушку лежать на снегу.

Княжна села и бросила злобный взгляд на уносящуюся повозку, объятую пламенем. Она не могла снова «поймать» тьму. Слишком мало юная заклинательница тренировалась, держа в тайне как свой талант, так и те учения, что однажды смогла заполучить.

— Я тебя ещё поймаю, — грозно процедила Катерина в темноту.

Утреннее солнце едва осветило трёх путников, идущих на восток и закутавшихся в плащи по глаза. Агата остановилась.

— Оно идёт, — проговорила она.

— Что ж, это полезное замечание, — ответил Антуан, доставая двуручный меч.

Он положил оружие на плечо, чтобы ему не надо было возиться с ножнами, когда они встретятся с врагом. Брат Марко достал молитвенник и тоже стал держать его наготове в замёрзших пальцах. Агата проверила короткий меч, достала арбалет, натянула тетиву и вложила стрелу.

— Ты знаешь, — сказал Антуан будничным тоном. — У меня всегда шли мурашки по телу, как только я думал, о твоих возможностях чувствовать демонов на расстоянии.

— Это просто результат чудовищно глупого поступка в моей жизни, — ответила сестра Агата.