– Па-ад-ла-а-а…

Когда лупят тебя самого, это, оказывается, совсем не так интересно, как издеваться над слабыми. Антон не мешкая вмял его мордой в траву и заломил, наступив коленом на позвоночник, правую руку. Парень завыл.

– Лежать! Дёрнешься – руку сломаю!

Панама уже вязал ему верхние конечности его же брючным ремнём, когда со стороны домика-пряника вновь раздался жалобный стон, а затем началось какое-то барахтанье. Это наконец очухался «головкой ударенный» подельник задержанного. Спустя некоторое время он даже поднялся, но бежать и не пробовал. Много ли набегаешь, путаясь в сползших по колено штанах!..

Подталкивая в спину обоих, Панама с сожалением покосился на свои баночки, поблёскивавшие в траве: «Весь подарок, твари, испортили…»

Впрочем, отделение было в двух шагах – Панама рассчитывал обернуться минут за двадцать и всё подобрать. Жаль было сломанную колбасу, но и сломанная – она всё равно харч. А про тонкую папочку, оставшуюся среди обрывков пакета, он даже не вспомнил…

Увы! Через полчаса, приехав на место происшествия с передвижной милицейской группой, Антон не нашёл ничего. Ни колбасы, ни ножа, ни продуктов, ни пластикового пакета. Они с ребятами перерыли всю детсадовскую загородку. Облазали все кусты. Даже объехали микрорайон, высматривая случайных свидетелей… Ни души! Кто же всё столь тщательно подобрал?.. Этого Панама так никогда и не узнал…

А потом началось самое интересное.

Вернувшись в отделение, Панама увидел своих арестантов уже выпущенными из «аквариума». Они сидели за столом и что-то писали под диктовку солидно одетого мужчины. Другой не менее внушительный гражданин молча стоял рядом и, кажется, наблюдал, правильно ли мальчики пишут. Его Антон узнал сразу. Котов Виктор Васильевич. Бывший замдиректора крайпотребсоюза. Фигура яркая. Личность колоритная… Ныне владевшая очень крупной торгово-закупочной фирмой, чьи ларьки и магазины стояли буквально на каждом углу. Фирма «Котовъ и сыновья» была прямой наследницей покойного крайпотребсоюза, руководство коего, не в пример большинству простых смертных, оказалось далеко не чужим на «празднике приватизации». А бывший зампред, тот и вовсе являл собой выставочный образец нового коммерсанта, работающего на себя…

Навстречу Панаме уже спешил начальник дежурной части. Подойдя, капитан бесцеремонно развернул важняка и повёл его обратно на улицу:

– Антон, ну-ка дыхни…

Панама дыхнул. Он родился далеко не вчера и начал догадываться, что происходит. Догадки – особенно с учётом колорита некоторых личностей – были до крайности нехорошими.

– Слушай, – вконец помрачнел капитан. – Ты… вот что. Иди-ка ты лучше быстро домой. Тут… ну… В общем, требуют, чтобы тебя на экспертизу по поводу алкогольного опьянения…

– На экспертизу?.. – криво усмехнулся Панама. – Я, значит, уже в задержанные перешёл?..

– Нашли что-нибудь в садике? – вопросом на вопрос ответил капитан.

– Нет, – досадливо мотнул головой Антон. – Подобрал уже кто-то… Значит, говоришь, «обратку» затеяли? А Котов, кстати, здесь что делает? Кто его в дежурную часть пустил?

– А он отец их, – угрюмо пояснил капитан, и Антон перехватил его взгляд. Начальник дежурной части смотрел как на смертельно раненного: вроде ещё жив человек, но – уже обречён, уже не жилец. – Только вы уехали, звонок начальника отделения: допустить к незаконно задержанным их отца…

Панама кивнул:

– К незаконно задержанным…

– Ну да. Сидели себе, понимаешь, трое невинных парнишек и совсем никого даже не трогали. Ну там, выпивали слегка… И тут к ним подваливает здоровенный бугай. Размахивает ксивой…

Панама был ширококостным и крепким, но на «бугая», да ещё «здоровенного», ни в коем случае не тянул.

– …И требует, чтобы налили стакан. Недопил, стало быть. Мальчики, естественно, возмущаются. Тогда бугай выхватывает пистолет и…

– Да не было у меня пистолета! В сейфе лежит! – Антон распахнул полы куртки. – Я что, на службу оттуда сбегать успел?!

Его трясло от бешенства, но капитан лишь устало вздохнул.

– А кто «стой, стрелять буду» кричал?

– Ну, кричал…

– Вот и «ну». Поставил ты их, короче, под ствол и обоих измордовал. Хорошо им хоть младшенького грудью защитить удалось. Как старшим братьям положено… – Капитан снова вздохнул. – Видно, этот «младшенький» батьку и проинформировал…

– Ты-то понимаешь хоть, что всё это чушь на постном масле? – заскрипел зубами Панама.

– Я-то всё понимаю… Иди, короче, домой. Мужик ты опытный, не мне учить… Потерпевшую с заявой приведёшь или вещдоки найдутся – дело другое. У них-то «вещдоки» прямо на мордах, а у тебя – «выхлоп» такой, что закусить охота… Коньяк пил, что ли?

И вот тут Антона точно обухом ударило по голове:

– Капитан… у меня там… в садике, в пакете… Уголовное дело пропало! Домой нёс на выходные…

Капитан охнул и загнул в пять этажей:

– Ну ты, Антон, попал…

Он был прав. Попал Антон – круче не бывает.

На следующий день на стол прокурора края легло заявление от «потерпевших» о возбуждении уголовного дела против старшего следователя Панаморева. Ещё через день на второй полосе местной газеты появилась статья под заголовком весьма в духе времени: «РАЗБОЙНИК В ПРОКУРОРСКИХ ПОГОНАХ».

И пошло, и поехало.

Девочка, которую пытались изнасиловать, так и не захотела обращаться в милицию. То есть её, конечно, нашли, потому что опера изо всех сил пытались спасти своего важняка и рыли для этого землю. Когда позвонили в квартирную дверь, на площадку вышла девчонкина мать – и немедля ударилась в крик, клянясь и божась, что Наташенька в тот злосчастный день с девяти вечера из дому ни ногой. И вообще больная с температурой лежит, и тревожить её она ни в коем случае не позволит… Панаму, явившегося для приватной беседы, она при этом старательно обходила глазами…

Антон же, помнится, молча смотрел на женщину, пытавшуюся спрятать за криком свой отчаянный страх. Он думал о «Котове и сыновьях», по-хозяйски привыкших брать в жизни своё – где деньгами, где силой. Подумал о девчонке, о том, чем могло для неё обернуться судебное разбирательство…

И отступился.

Иногда, в чёрные жизненные моменты, он потом об этом жалел.

…Окончательным камнем у него на ногах послужила «утеря следователем по особо важным делам уголовного дела с невосполнимыми материалами следствия»…

Картина маслом – «Приплыли!».

Дела со всех сторон были хреновы до того, что Панама уже начинал потихоньку завидовать тургеневской Муму. Хрестоматийная собачка, оплаканная поколениями школяров, по крайней мере отмучилась за пару минут. Из неё не тянули день за днём жилы, её не клеймили в газетных статьях… От неё опять-таки не отворачивались коллеги и не уходила жена…