– …И пикантность ситуации состоит в том, что при очень незначительной балансовой стоимости этот конь, если верить его хозяину, является прямо-таки достоянием республики…

«Ага. Золото партии. Корона Российской Империи…»

– Антон, ты меня слушаешь?

– Слушаю, слушаю, Андрей Николаевич. Очень даже внимательно…

– А хорошо бы ещё и записывал. Дело, похоже, действительно серьёзное. И регионально оно ваше. Я районному уже позвонил… Он возбуждается по сто пятьдесят восьмой и ещё по факту мошенничества. Следователем на это дело моим решением назначаешься ты. Понял, Антон?

– Вот уж спасибочки, Андрей Николаевич…

Прокурор не отреагировал.

– Моим приказом с завтрашнего дня ты облекаешься полномочиями следователя по особо важным делам областной прокуратуры и прикомандировываешься к ней. Временно… Там дальше посмотрим… Подчиняться и докладывать будешь мне лично.

«Выезжайте за ворота и не бойтесь поворота, – присвистнул про себя Панама. – Пусть добрым будет путь…»

– Кроме того, поступил сигнал, что украденный конь находится в Санкт-Петербурге. На соревнованиях, которые там сейчас происходят. И закорюка в том, что заявлен он как якобы принадлежащий гражданину Швеции. То есть появился под другой кличкой и по чужим документам. Ты следишь?

Панама потёр виски:

– Если честно, Андрей Николаевич, – пытаюсь…

– Антон. – Голос Ларионова стал строгим. – Ты что там, в Сайске своём, окончательно мхом оброс? Соображать разучился?

– Да нет вроде пока, – нахмурился Антон. – Просто… очень всё неожиданно…

А про себя помянул «подзаборную», которую его так некстати угораздило выпить. Вот уж воистину – чтоб все они сдохли…

– Короче, – продолжил Ларионов, – завтра ты должен быть в Санкт-Петербурге. Командировку и всё прочее привезут к самолёту… – Он назвал время вылета, и Панама понял, что этой ночью особо спать ему не придётся. – С утра в твоём распоряжении машина, а пока думай, кого тебе в следственную бригаду… Да, самое-то важное!.. Через три дня соревнования у них кончатся, и коня могут увезти в Швецию. Так что… времени, сам понимаешь… Ну, всё. Отзвонишься из Питера. Проверь тщательно, что там происходит. Очень тщательно… И… – Тут Ларионов осёкся и, не сказав того, что собирался сказать, добавил только: – Ну, бывай! – И положил трубку.

Панама сидел на диване и тихо посвистывал. «Бывает всё на свете хорошо, в чём дело – сразу не поймешь…»

Не верь, не бойся и не проси!.. Эту великую мудрость он усвоил очень прочно и очень давно. К ней следовало только добавить: «…и не бери, когда приходят и сами дают». Ошибся классик. Не бери! Потом либо начнут попрекать, либо окажется, что долг платежом красен.

А как не возьмёшь?.. Ларионов когда-то его спас… И вот теперь вспомнил о своём бывшем подследственном, когда наклюнулось непростое и явно очень деликатное дело. «Моим решением… облекаешься полномочиями…» Предложение, от которого нельзя отказаться… И ещё Панама очень хорошо понимал, что прокурор хотел было сказать, но не сказал ему напоследок. «Ты, Антон, там, в Питере… поосторожней. Смотри не отмочи что-нибудь, как в тот раз. Снова заступиться за тебя я уже не смогу…»

Пельмени сварились быстро. Антон переставил ковшик на кухонный стол и размешал ложкой сметану. Некоторые люди вылавливают пельмени шумовкой, но он, во-первых, предпочитал их как суп, а во-вторых, экономил усилия по мытью посуды и собирался есть прямо из ковшика. Он уже взялся за ложку, когда со стороны окна послышалось деликатное:

– Мя-а-у…

Он повернулся и увидел в проёме открытой форточки кошку.

– Анжелка, маленькая… – «Подзаборная», ещё не прихлопнутая в животе горячей едой, заставила его умилиться чуть не до слёз. – Ах ты!.. И ведь окошко нашла, где живу… Дурёха, свалиться могла… Ну, иди ко мне. – Он взял свою любимицу на руки и почесал доверчиво подставленное горлышко. – Хочешь, пельмень дам?..

Анжела, только что отужинавшая хамсой, от пельменей вежливо отказалась, но палец, обмакнутый в сметану, облизала с видимым удовольствием. Панама опустил её на пол, и она, как всегда, для начала потёрлась о его ноги. Потом отправилась исследовать новое для себя помещение.

– Ой, Антоша, – удивилась вошедшая на кухню соседка. – Ваша никак? Трёхцветная, это к счастью! А звать как будем?

Панама, привыкший к соседкиной сердечности, столь полного одобрения от неё всё же не ожидал.

– Анжелой, – ответил он. И застеснялся: – Да она, собственно, как бы и не моя… Я их тут на улице… Вот, в гости зашла…

– Кис-кис, – поманила Анжелу соседка. И взялась за ручку холодильника. – Сейчас мы тебе молочка…

Но кошка явно не привыкла быть в центре внимания.

– Му-р-р, – внятно выговорила она, обращаясь к Панаме. Повернулась к окну, грациозно и легко вскочила на форточку – и скрылась в темноте за окном. Антон Григорьевич чуть не бросился смотреть, куда она там соскочила.

Всё же третий этаж, и этажи были не какая-нибудь «хрущоба», где метёшь волосами по потолку!..

– Надо же, самостоятельная какая, – уважительно прокомментировала соседка. – Рёбрышки наружу, а гордая!..

– Вы знаете, – спохватился Панама. – У меня к вам огромная просьба… Я тут на несколько дней в командировку уеду… Так вот, если Анжела опять вдруг придёт, уж вы её не гоните. Хорошая она… Пусть к нам в гости ходит… Ладно?

Соседка пообещала, и он в тысячу первый раз задался вопросом, что было в нём уж такого хорошего, чтобы две бабки относились к нему, как к родному. Вопрос остался без ответа, зато от пельменей в желудке распространилось благостное тепло, постепенно заглушившее воспоминания о «Брынцаловке», и мысли Антона деятельно устремились в русло подготовки к отъезду.

В коммунальном коридоре навстречу ему попался Кирюшка – как всегда поздно вечером, со слипающимися глазами, но спать ложиться упорно не желающий. Увидев Антона Григорьевича, он раскрыл рот и испуганно прижался к стене, и Панама сообразил, что застиг мальца на месте преступления, а именно в момент побега от бабушки. Было слышно, как та ворчала за дверью, готовя мыло и полотенце и собираясь препровождать внука в ванную. Вот Кирюшка и вообразил, будто сосед-милиционер, которым его так часто стращали, возник на пути ровно затем, чтобы немедля изобличить его проступок и…

– Кирилл! – Антон таинственно огляделся по сторонам и строго-доверительным шёпотом обратился к мальчишке: – Ты, Кирилл, тайны хранить умеешь?..

Тот, ничего подобного не ожидая, часто заморгал длинными ресницами, а Панама продолжал по-прежнему шёпотом:

– Можно тебе особое задание поручить? Не сдрейфишь? Выполнишь?

Настоящее милицейское задание!.. Кто бы там ни доказывал, будто нынешняя детвора в Кирюшкином возрасте только смотрит безголовые мультики и не менее безголовые клипы, – романтика службы, которая «и опасна, и трудна», никуда не денется и не делась. Было видно: Кирюшка уже в лицах представил, как внедряется разведчиком в какую-нибудь банду. Не маленький – видел небось и в кино, и живьём на улице все эти полированные «Мерседесы»… Вот он, таясь за углом, специальным устройством подслушивает бандитские планы. Вот он спасает оперативника, взятого злодеями в плен. А вот он ещё и…