В голове Ника все смешалось. Что это — попытка открыть глаза, завербовать или вывести на чистую воду? Похоже на правду — слишком много было случайных совпадений.

— Когда-то я был похож на тебя, — продолжил Реут. — Они отняли у меня все — семью, любовь, сына. У меня было два выхода: смерть или полужизнь. Как и тебе, хотелось восстать и разнести всё к чертям. Но что может молодость? Ничего. Сто тридцать лет я шел к цели. Сейчас у меня есть деньги, связи, люди, готовые жизнь отдать за идею, и есть ты, моя красная кнопка.

— Сто тридцать? — брови Ника полезли на лоб. — Вы хотите сказать…

— Я служу им, и они мне так платят — думают, этого достаточно. Они даже уверяют, что я со временем займу место Председателя. Но верится с трудом — Председатель умирает уже несколько десятков лет. По сути, мы совершаем преступление против человечества.

…Человек с белесыми глазами, а он, Ник, — парень в рабочей одежде. По улице катятся экипажи, чихают редкие, смешные машины. От белоглазого веет силой и… тленом.

…Темноволосая женщина — близкая, родная. Улыбается. Над губой родинка. Старинное платье до пят облегает круглый живот…

— …Ты стал другим человеком. — Она же, но чуть постарше, в черных глазах — слезы. — Этот раз — последний! Или мы, или эта дурацкая работа!

В горле застревает ком. Хочется обнять ее, утешить, но нельзя. Ник понимает: он живет, чтобы защитить ее и сына. Если он уйдет, они будут в безопасности. Вокруг него всегда что-то происходит.

…А потом — война. Блокада. Похоронка в руках. Он не мог предупредить сына, потому что не старел, не менялся и внешне оставался тем же крепким мужчиной, которым сын запомнил его. Он отрекся от самых близких и от друзей ради их же безопасности. И снова комок в горле — в последний раз…

Ник взглянул на фотографию солдата. Так вот это кто — сын, а не геройски погибший дед. А белоглазый — Президент «Фатума». Не человек — мерзкая тварь, нацепившая людское обличье.

Стараясь сохранять хладнокровие, Ник проговорил:

— Вот мы и пришли к вопросу, кто правит «Фатумом».

— Ты понял. И если мне сто пятьдесят четыре года, то им — тысячелетия. Они живут на крови убитых в войнах, взорванных в метро. Они определяют моду, предложение и спрос. Ни одна война не разворачивается без их согласия. Им выгодны стагнация и всеобщее отупение — стадом проще управлять и доить его проще. Они прикрываются красивыми оправданиями, но я слишком долго рядом с НИМИ И ПОНЯЛ: это ложь.

Ник побарабанил пальцами по столу и сказал:

— То есть от меня в любом случае ничего не зависит. У меня есть два пути: один определили вы, другой — таинственные «они».

В голове будто что-то щелкнуло, и перед глазами начали разворачиваться картины.

…Бурлящая человеческая масса. Разинутые рты, блестящие глаза. Ник стоит перед людьми. Нет, он над ними парит. Это всё — он, его глаза, его руки, его мысли и миллионы его сердец, бьющихся в унисон. Все старое — в руинах и присыпано пеплом, будущее — не определено. Но там, за туманом, за дождями и разрухой — он знает — радость. Свет и свобода…

…Его мир. Длинная череда виселиц, болтаются трупы, а вдоль них прогуливаются солдаты…

…Каторжник корчится на операционном столе — отморозил пальцы, и теперь их ампутируют…

…Улыбающаяся девушка уводит чумазых детей туда, где тепло, светло и сытно…

…Один за другим тянутся к небу здания, возводятся плотины, ракета рассекает пространство, устремляясь в небо…

…Лешка. Глупый, близкий и родной Лешка размахивает флагом. А вот мама — лицо испуганно-удивленное. Никто не посмеет обидеть вас. Никогда. Ник протягивает руку и защищает их огромной ладонью…

…Город присыпан снегом, над домами, закрывая полнеба, разворачиваются багровые перепончатые крылья, похожие на паруса…

Реут смотрел выжидающе. Ник думал. Наконец решил уточнить:

— Как я понял, хозяева «Фатума» — не люди?

Реут кивнул:

— Мы их также называем Хозяевами. Конечно, они изо всех сил пытаются нас убедить, что они эволюционировали из обычных пассионариев, но верится с трудом. Ты сам видел одного из них. Делай выводы. Здесь, — Реут подвинул к Нику папку, — все, что мне удалось нарыть. — Он откинулся на спинку стула. — Образ жизни Хозяев настораживает. Взять нашего Главного: солнечного света избегает, в самом логове его я не был, но там, где он меня принимает, — люминесцентные лампы. Окопался в бункере и никого к себе не подпускает. Свой человек из его охраны подозревает, что Главному вообще не нужна пища, потому что ни разу в бункер не привозили продукты.

Ник притянул к себе папку, открыл: вырезки из газет, документы, письма…

…Карта мира. Пульсируют финансовые потоки кровеносными сосудами. Артерии газопроводов и нефтяных труб тянутся от страны к стране, от органа к органу. Когтистая лапа комкает карту…

…Земля опутана серым мицелием. Он даже на спутниках. Он — повсюду…

— Как вы это делаете? — Ник потер висок.

— Это тоже маленькая награда за преданность. Ты понял, что они повсюду? Понял, что оба твоих пути могут привести к лоботомии? Мы рискуем, очень рискуем, ведь толком не знаем, чему противостоим. Даже природы нашего врага не знаем. Одно утешает — Хозяев немного, а нас — миллиарды.

— Я надеялся, что выход есть… Спасибо. Даже если ничего не получится… Мы сделаем всё, что сможем. — Ник решительно захлопнул папку.

— Значит, так, — продолжил Реут, надев маску безразличия. — Моя задача — обеспечить тыл и подгадать нужный момент, твоя — запустить цепную реакцию. Если я буду тонуть, то, будь уверен, тебя не сдам. Если что-то случится с тобой — сделаю все, что в моих силах. — Реут поднялся. — Я тебя не приглашал, и этого разговора не было. Ты свободен, Олег отвезет тебя домой.

— No pasaran, — откликнулся Ник, переступая порог, и улыбнулся ожидавшему его Олегу и красивой блондинке с опухшим от слез лицом — жене Реута, которая тотчас бросилась в кабинет. Оттуда донеслись ее возмущенные возгласы.

Уезжал Ник спокойный и сосредоточенный. Пусть он — проект, пусть зависит от Реута, не совсем обычного, но все же человека. Теперь появилась надежда на будущее, и даже если суждено умереть, Ник умрет человеком, а не слизнем.

Когда Тихонов предложил ехать в лес на вездеходе, Тимур Аркадьевич подумал, что генералу хочется похвастаться новой игрушкой, но вскоре выяснилось, что это не так: снег лег недавно, только несколько дней назад ударили морозы — многочисленные речки и ручейки еще не успели замерзнуть, и «амфибия» очень выручала. Правда, ревела она так, что вся дичь разбежалась, и пришлось уходить на несколько километров севернее.

Мужики — три действующих генерала и Борзов, лейтенант в отставке, а ныне известный криминальный авторитет Борзый, — всю дорогу косились на Тимура Аркадьевича с подозрением, но тряска не располагала к откровениям. Все знали, что влиятельность Реута превосходит их возможности вместе взятые и помноженные на отнюдь не раздутое могущество Борзова, и понимали: раз Реут собрал их, значит, разговор предстоит более чем серьезный.