«Ты даже не представляешь насколько!» — хотела добавить я, но вовремя прикусила язык.

— Видимо, на тебя он действует не так сильно, — нахмурился Сейр, продолжая смотреть на меня, как ученый на двухголовую мышь: с профессиональным любопытством и плохо скрытым предвкушением.

Я в секунду прониклась сочувствием к лабораторным грызунам. Настолько, что даже желание вступить в ряды британских светил заметно поутихло.

Сейр сильнее сжал пальцы на моем подбородке и требовательно произнес:

— Время игр закончилось, Арина. Я жду ответа. Кому ты будешь помогать: себе или навязанному хранителю?

Мысли заскакали, словно рассыпавшийся горох. И, к моему стыду, среди «он точно меня убьет», «ненавижу Айгерос» и «как мне выпутаться из этой ситуации?» затесалось робкое «интересно, хорошо ли он целуется?» Поймав последнюю мысль за хвост, я попыталась вышвырнуть ее из головы, но она, как таракан, снова и снова находила дорогу обратно. Что поделать, внешне Сейр привлек меня с первой секунды. И сейчас, находясь к нему так близко, я не могу не думать о глупостях.

«Если тебе полегчает, можно списать это на халкор и затяжное одиночество, — предложил голос разума. — Все-таки год без мужского внимания — солидный срок».

«А то, что я сейчас сама себя стыжусь, — это мы на что спишем?» — съязвила я.

«На проснувшуюся совесть», — не осталась в долгу рациональная половина.

— Так что ты выбрала?

— Жизнь, — выдохнула я.

— Правильный выбор. — Сейр хмыкнул и отстранился. — Через день пути, после обеда, вы будете проплывать мимо небольшого острова. Выпрыгни в воду и доберись до него.

— А что потом? Играть в Робинзона Крузо?

С персонажем Дефо он вряд ли был знаком, но общий посыл уловил.

— Тебя заберет оттуда следующий корабль.

— Да, но Каперс ведь увидит или почувствует по своей хранительской связи…

— На этот счет не беспокойся. Он будет занят.

Мне стало страшно. За Каперса. Что Сейр ему уготовил?

— Учти, Арина, это твой последний шанс. Если ты не прыгнешь, я решу, что наше соглашение отменяется. И ты умрешь.

А вот теперь мне стало страшно за себя.

— Прощай, землянка. — Он поднялся с кровати. — Надеюсь, мы больше не увидимся.

«А уж я-то как на это надеюсь», — буркнула про себя.

Точнее, мне так казалось. Но по прищурившимся глазам мужчины поняла, что умудрилась произнести мысль вслух.

К счастью, Сейр не стал комментировать услышанное. Вместо этого он… исчез. Без хлопков, дыма, тумана, светящихся голограмм и танцев в духе японских мультфильмов. Просто растворился в воздухе, словно его никогда и не было.

Я лежала на кровати, заложив руки за голову, и пыталась понять, как выкрутиться из ситуации. Трудности в моей жизни случались и раньше, но столь серьезные — никогда. Интересно, что сказала бы Семицветик, узнав о происходящем? Наверняка посоветовала бы самоотверженно бороться со злом, предварительно завив волосы.

Губы дрогнули в улыбке, стоило представить лицо подруги в этот момент: ее горящие праведным огнем голубые глаза, вздернутый веснушчатый нос и воинственно вздыбившиеся кудри.

Пожалуй, впервые за последнее время я порадовалась, что оказалась на Айгеросе вместо нее. Как бы она здесь выжила? Доверчивая мечтательница… чем бы она отличалась от той же кайатиры? К тому же, уверена, Свете бы хватило ума влюбиться в Сейра.

«А то тебе не хватило?» — ехидно заметил внутренний голос.

«Я не влюбилась, просто оценила его мужскую привлекательность. Это другое», — возразила упрямо.

«И то, что ты не сводила с него взгляда, ничего не значит?» — не унимался голос.

«Во-первых, он опасен и я старалась не упускать его из виду, — принялась давить аргументами. — А во-вторых, физическая привлекательность как раз таки подразумевает приятное глазу зрелище. И вообще, перестань доставать меня! Лучше придумай, как нам выкрутиться».

«А чего тут думать? В указанный час выпрыгиваешь за борт и плывешь в сторону острова».

«Бросить Каперса?»

«А какие еще варианты? Хочешь умереть, пытаясь помочь ему скостить срок?» — хмыкнула рациональная половина.

Я не ответила, закусила губу и нахмурилась. Умирать решительно не хотелось. Предавать хранителя — тоже.

* * *

Остаток дня и весь следующий я старательно избегала общения с Каперсом. Что оказалось на редкость непросто: корабль был небольшим, если не сказать — маленьким, и спрятаться на таком не получалось. Ухудшало ситуацию еще и то, что мы с хранителем делили каюту. Когда это выяснилось, моему удивлению не было предела. Еще бы! Обычно Каперс спал отдельно, наверняка чтобы делать это в привычном для него теле. Однако выбирать не приходилось: мы заняли последнюю свободную каюту на корабле.

То, что я его избегаю, хранитель понял сразу. Он неодобрительно фыркал каждый раз, едва я спешно покидала место случайной встречи, но с расспросами не лез. Казалось, он давал мне шанс принять решение самостоятельно. Вот только подобная тактичность почему-то не радовала.

Утром решающего дня я подскочила рано — едва рассвело. Села, подтянула колени к груди и долго смотрела на спящего Каперса.

В голове творилась полная неразбериха.

«Манипулятор! — обиженно рычала эмоциональная половина. — Эгоист, готовый на все ради достижения цели!»

«А разве на тотализаторе кто-то ведет себя по-другому? — сеяла зерно сомнения рациональная часть меня. — И разве мы поступаем иначе?»

«У нас на кону стоит жизнь!»

«А что у него? Мы же не знаем…»

«Да! Потому что он никогда и ничем не делится с нами!» — не сдавалась эмоциональная половина.

«Равно как и мы с ним. И вообще, давно скрытность стала поводом для предательства?»

«Это не предательство! Мы ведь ничего ему не обещали».

«Ага, только позволили поверить, что не против топать в храм добровольно».

«И что? Теперь ради этого стоит героически умереть?»

«Вовсе нет, — спокойно заметила рациональная половина. — Мое предложение остается прежним: в назначенное время прыгаем за борт и плывем к острову…»

Движение на соседней кровати отвлекло меня от внутреннего диалога — проснулся Каперс. Повернув голову, он встретился со мной взглядом и тихо спросил:

— Что тебя так беспокоит?

Я ненадолго замерла, собираясь с силами. Потом решилась.

— Кап, ты защитишь меня?

Хранитель подобрался и сел.

— Всегда, — произнес он твердо. — Что бы ни случилось.