выгодно превращать парк в еще один, застроенный бетонно-стекляными коробками, микрорайон города.

Думать и предполагать я мог что угодно. Как говорят славяне: человек предполагает, а Боги располагают. Вот и я все-таки пришел к мысли, что не хочу полагаться на здравый смысл нового вассала, и прямо указал бывшему арендатору на недопустимость уничтожения даже малой части деревьев. Хочет там что-то серьезное построить, пусть приходит с проектом. Посмотрим, оценим, и примем решение. Это же условие было включено в вассальный договор. Во избежание непониманий в будущем, так сказать.

С теми проштрафившимися вассалами, которые напирали на отсутствие в княжестве княжеской дружины и придержали щитовые выплаты, тоже, слава Богам, быстро все решилось. Ромашевич вызвал их к трону всех сразу. Оптом. И вердикт я озвучивал им так же, коллективно.

— Вы, господа, должно быть запамятовали, что, до недавних пор, все десять тысяч полицейских Берхольма считались княжеской стражей? — мягко укорил я мнущихся предо мной взрослых мужчин. — Может так и вышло, что из-за вас, из-за вашей жадности, полиция эта стала… тем, чем стала. И этим лишилась моего покровительства.

— Виноваты, ваше сиятельство, — склонил голову самый старший по возрасту из провинившихся, которому остальные, промолчав, как бы делегировали полномочия говорить от их имени. — Повинную голову меч не сечет…

— Верно, — хмыкнул я. — Так оно и есть. И так нам дедами заповедано. А потому, все, чего должны — вернете. И впредь не советую испытывать пределы моего терпения. Я — Летов. И что один Летов дал, то другой может и забрать.

Жаль, что с логистическими магнатами такой простоты не вышло. Эти, сидящие на Великом Стальном пути, господа, окончательно отринули заветы предков, и превратились в банальных торговцев.

— Я имею большие планы по развитию транспортной отрасли в княжестве, — по-доброму начал я. — И договор с Братством Стали обязательно будет возобновлен. Естественно, все, имеющие землю вдоль дороги, получат свои преференции. Однако! Кто вам сказал, что одно как-то связано с другим? Где, в каком документе, писано, что ваши налоги зависят от доброй воли Братства? Кто дал вам одаль? Князь Летов, или какой-нибудь мещанин из администрации Западносибирского отделения имперских железных дорог? Отвечайте, когда вас спрашивают!

Ни один из них даже глаза от смущения не потрудился спрятать. Стояли плотной группой, пялились прямо на меня, и ни капли вины за собой не чувствовали. Взбесили. Дар в груди шевельнулся, и тоненькие серые язычки отмены энергий потекли с рук по креслу, помосту, паркету…

— Ваш достопочтенный предок… — начал говорить один из логистов. Но не те слова подобрал. Потому что к дворянину нельзя обращаться «достопочтенный». Это слово показывает высшую степень уважения по отношению к мещанину, ремесленнику, настоящему мастеру своего дела. К успешному купцу, в конце концов. Но никак не к дворянину.

— Имя? — прорычал я, накрывая группу людей родовым даром. — Скажи мне свое имя, достопочтенный.

Дядька, раза этак в три меня старше, прямо-таки побагровел. Играть словами я тоже умею, и только что указал, что лишил его права принадлежать к дворянскому сословию.

— Я… — проблеял он. — Я ваш вассал, Летмасов… Ваше сиятельство.

— Уже нет, — поморщился я, усилием воли загоняя дар обратно. — Мне не нужен такой вассал. Ты теперь — просто человек. У тебя есть сутки, чтоб собрать вещи, и покинуть пределы княжества.

— Н-но…

— Уберите из зала постороннего, — повинуясь моему сигналу, провозгласил Вышата. Пришлось ждать, пока пара наемников не выведет лишнего человека из особняка. Документы об изгнании будут готовы как раз к тому моменту, как этот, словоохотливый, успеет собрать нажитое многовековым трудом, и станет готов к переезду. Прощать неуважение я не собирался никому.

— У вас, пока еще — вассалов, есть, что сказать в свое оправдание? — продолжил давить я на оставшихся логистов. — Незаменимыми себя почувствовали? Исключительными? Так я вам объясню, что сделаю, когда все вы откажется признавать меня своим сюзереном, и выедете за пределы княжества. Я просто объединю все ваши предприятия в одно, и назначу директора. Я понятно объясняю? Вы — клещи. Присосались к железной дороге, и пьете кровь у честных людей, заставляя платить за доступ к терминалам погрузки-разгрузки. Еще и бунтовать вздумали?!

— Мы все вернем, ваше сиятельство, — быстро ввернул самый сообразительный, когда я сделал паузу, чтоб набрать в грудь воздуха. Особо испуганным он не выглядел, но перспективы, судя по всему, оценил достаточно точно.

— Нисколько не сомневаюсь, — отрезал я, наклоняясь в кресле вперед. Поза угрожающая, но именно это мне тогда и было нужно. — Вернете. В десятикратном размере. Без рассрочки. И для княжеских товаров ваши расценки станут меньше вдвое. Это понятно?

Вышата дождался, когда логисты вернутся на свои места в зале — я никого не отпускал, и те, чьи дела княжий суд в моем лице, уже рассмотрел, оставались наслаждаться зрелищем — и подал мне стакан с водой. Стоило мне его забрать, как здоровяк поклонился, и прошептал на грани слышимости:

— Все готово.

Прикрыл глаза, задержал веки на полсекунды, показывая, что сведения принял. И вальяжно повел рукой.

— Вызывай следующего. Кто там у нас?

— Каретников, — спокойно пояснил Ромашевич, и добавил уже более громко. — Его милость, господин Каретников.

— Я собственно, ваше сиятельство, уже все понял, — улыбнулся мне потомок мастера.

— У меня к тебе вопрос, — скривился я. — Скажи мне, Каретников: чем сиятельный князь по твоему отличается от князя — его милость?

— Ну как же, — развел руками тот. — Это же всем известно. Сиятельный, ваше сиятельство, это маг великой Силы. А его милость — это просто князь. По крови.

— Угу, — протянул я. — Выходит так, что ты волен сам себе князей определять?! Этот, сиятельный — значит мне князь. А тот, по крови, уже получается — нет. Или я ошибаюсь?

— Да, нет, — как дурачок продолжил скалиться этот тип. — Не так. Просто в старом договоре же прямо прописано, что мол, сиятельный князь Летов дарует мне…

— Ну, так ты добился своего, — теперь пришла моя пора улыбаться. — Я, сиятельный князь Летов, по праву Силы и крови, забираю у тебя все, что мой предок тебе даровал. Поздравляю. Теперь ты волен сам выбирать себе князей. Я же свой выбор сделал. Такие вассалы мне без надобности. И подданных таких мне тоже не нужно. Не желаю знать, что где-то на моей земле живет такой… Сутки тебе на сборы. К исходу третьих суток чтоб и духу твоего на моей земле не было.

— За что? — взвыл Каретников. — Я же только старый договор внимательно прочитал…

— Главное в старой бумаге — это то, что подвешено снизу, на шнурке. Я имею в виду печать, если ты