по воде возить, а в герметично запечатываемых цистернах. Вроде тех, в которых по железной дороге цемент возят.

Тут у воеводы вопросы возникли. Спросил купца, имеется ли возможность, в кроме мучных, иметь в порту еще один причал. Такой, чтоб для погрузки живой силы и военной техники на баржи подходил.

— Добавить проблемой не станет, — не задумываясь и на секунду, ответил Мельников. — Только содержать его в ногаточку встанет. А если моей это заботой мыслите, так, по правде, ваше сиятельство, ваша милость, скидку на аренду земли бы мне…

Договор аренды обычно на сто лет заключается. С продлением, если стороны не изъявили желание документ разорвать. Этот купец умел далеко в будущее планировать. Это сейчас перевозка войск по реке довольно актуальна. А что через сотню лет будет — никто не знает. Будет тогда причал нужен, или нет, большой вопрос. А скидка никуда не денется.

Впрочем, я не возражал и против скидки. Княжеский причал найдем, как применить. Там где солдаты смогут грузиться, и любые другие люди пройдут. А где военная техника — там и подавно. Пригодится.

После Мельникова мне оставалось лишь сказать несколько слов, и этим завершить сложное и важное и для меня и для княжества мероприятие. Жаль только, что на этом тот долгий день не завершился.

В соседнем помещении — малом зале приемов — дожидались жаждавшие общения с молодым князем журналисты. Готовили свои камеры бригады четырех телеканалов, а изъявивших желание по-присутствовать на пресс-конференции представителей печатных и сетевых изданий вообще десятками считали. Даже от столичных редакций заявки были. Не думаю, что внутренние дела Алтая кого-то особенно сильно волновали в Хольмгарде. Скорее всего их интересовала моя конкретно личность. Все-таки не так часто в империи появляются сиятельные потентики. В какой-то мере, магов Великой Силы вообще можно считать стратегическим ресурсом страны. Не знаю, как с этим дела обстоят у остальных отечественных сиятельных, а вот я, с моим уровнем контроля дара, точно был оружием массового поражения.

После городских мастеров, результат общения с которыми не поддавался прогнозу, перспектива встречи с журналистами никакого волнения не вызывала. В конце концов, те издания, на которые Капоны уже подали иски, на пресс-конференцию не были допущены. А с остальными тоже можно было после разобраться. Не думаю, что кто-нибудь из них рискнул бы ссориться с кем-то из высшей аристократии империи. Последние века — время торжества науки и прогресса — конечно, здорово встряхнули старые патриархальные обычаи. Но, как бы то ни было, сословное устройство общества так никто и не отменил.

— Его сиятельство, удельный князь Алтая, Антон-Альрик Летов, — громогласно — мне отлично было слышно из-за закрытых дверей — провозгласил Вышата. — Господа журналисты! Всем молча слушать речь его сиятельства. Когда наступит время вопросов, вас известят. Встать!

Ромашевич-младший дорвался до власти. Пусть это была всего лишь тень моего могущества. Сила глашатая на площади, озвучивавшего указ князя. Но тем не менее, парень быстро вошел во вкус.

— Добрый день, господа, — учтиво поздоровался я, быстрым шагом входя в малый зал, и занимая место на еще одном кресле, изображавшем княжий трон. — Итак, мы собрали вас с тем, чтоб известить о принятых мною решениях. Не далее часа назад, мной был подписан указ о прекращении действия арендных договоров земель, ныне занятых девятью из двенадцати районов города Берхольма. Естественно, у меня были на то основания. Для вас подготовлены все материалы, и будут розданы всем желающим составить собственное мнение о свершившемся событии.

Кроме того, извещаю вас, что на вернувшихся под мою руку территориях, городская полиция, скомпрометировавшая себя откровенно противоправными действиями, прекращает свои полномочия. Уже сейчас там все находится под контролем верных мне воинских подразделений. В течении недели контроль перейдет к княжеской алтайской полиции. Смею надеяться, что маргинальная часть населения города не станет испытывать моего терпения, и не решит воспользоваться временем относительного безвластия. Все противоправные действия кого бы то ни было будут пресекаться максимально жестко. Мародерства, или, не дай Боги — беспорядков я не допущу.

На этом у меня все. Готов ответить на ваши вопросы.

— Некоторое время назад… — сразу подскочил один из журналистов. Так быстро, что эхо моего голоса еще гуляло по залу.

— Представьтесь, прежде чем задать вопрос! — громыхнул Ромашевич.

— Сетевая газета «Последние Вести», спецкор Жданов. Некоторое время назад…

— Обращайтесь к его сиятельству, как положено, — продолжил давить Вышата. — Или я прикажу вывести вас из зала!

— Простите, — ничуть не смутившись, поклонился корреспондент. — Ваше сиятельство, некоторое время назад вы публично отказали городской полиции Берхольма в своем покровительстве. Хотелось бы знать, чем именно было вызвано такое ваше, ваше сиятельство, решение?

— У меня есть сведения, что большинство нынешней полиции Берхольма активно участвуют в коррупционных и откровенно противоправных действиях, — спокойно ответил я. — В мои обязанности не входит проведение расследований в городе Хольмгардского права. А потому, я, после уведомления соответствующих имперских служб, отказался от опеки над городской полицией. Полагаю, мздоимство и рэкет, в которых подозревают этих, так сказать, стражей Закона, не появились там в тот самый миг, как я принял на себя ответственность за землю предков. И намерен внимательно следить за ходом расследования, чтоб выяснить, кто именно, и преследуя какую цель, много лет прикрывал все это непотребство. Не удивлюсь, если выяснится, что нити ведут на самый верх…

В вариантах ответов, которые обсуждались со стариками-воспитателями, этой вставки про неведомого кукловода, не звучало. Но я еще тогда решил непременно нечто подобное заявить. Без чинов и имен, естественно. Подумалось, что и в таком виде намека будет достаточно, чтоб показать мою осведомленность о деталях плана по моей дискредитации. С другой стороны, если вдруг — это все только моя паранойя, и никакого заговора нет, подтолкнуть имперское МВД к более активным действиям тоже будет не лишним.

Пока отвечал, обратил внимание, что операторы телекомпаний, прежде скучавшие возле установленных на треноги камер, теперь ползали на коленях у платформы с моим креслом. Если бы не знал, что таким образом снимают крупные планы, и губы, произносящие особенно важные вещи — чтоб потом говорящий не смог отказаться от своих слов, решил бы, что эти типы замышляют что-то недоброе.

— Телекомпания «Четвертый Канал», спецкорреспондент Халло. Ваше сиятельство, скажите? Вы сейчас прямо указали на его высокопревосходительство, господина министра Внутренних Дел, Холмогорского?

— Не нужно приписывать мне собственные мысли, господин Халло, — поморщился я. — Я сказал только то, что сказал. И ничего более.

— Новостной портал «Сибирский Край», корреспондент Кастына. Ваше сиятельство, что теперь будет с городом?

— А что с ним может случиться? — удивился я. —