– Сколько эта дрянь может существовать в одиночку? – неожиданно подала голос Флокса, брезгливо рассматривая запачканный слизью ковер. – И почему от нее так смердит?

– Харлак способен прожить без дракона не больше недели, – сразу же ответил Рикки. – Кровь этой особи еще недостаточно тягучая, так что можно сделать предположение, что еще пару дней назад она находилась рядом с драконом. А запах… Это своеобразное отпугивающее средство, чтобы их как можно меньше беспокоили. Обычно они не любят вступать в бой с человеком.

– Каким образом харлак выбирает, под кого мимикрирует? – полюбопытствовал я, уже примерно представляя, каким будет ответ. – Я ведь верно понимаю, что мимикрия – это подражание?

– Абсолютно верно. – Рикки кивнул, подтверждая мои худшие представления. – Чаще всего они принимают облик того человека, которого чаще всего видят. То есть хозяина. Дракона, если быть совсем точным.

Я глухо застонал. Борг, опять Борг. Но почему? Великан не может быть тем драконом, который призван убить Лантия. Он служит Магистру верой и правдой долгие годы. Почему тогда смертельная татуировка не отреагировала на него сразу же? Почему она достигла своих угрожающих размеров именно теперь? Но с другой стороны, в последнюю нашу встречу Борг пытался убить меня. И от него пахло драконьими чарами, не говоря уж о странной осведомленности насчет проклятья Лантия.

– Я ничего не понимаю, – прошептал я, глядя перед собой остановившимся взглядом. – Опять настоящая головоломка, и опять ни один кусочек мозаики не подходит к другому.

– Кто-нибудь мне может объяснить, что тут происходит? – сварливо перебила мои размышления Флокса. – Мы пришли осмотреть дом. Вместо этого наткнулись на какое-то чудище. Что оно тут делало? И почему вы все время говорите о драконах? Это как-то связано с той чешуей, которую мы обнаружили в библиотеке?

– Полагаю, что да. – Рикки повернулся было к Флоксе, чтобы продолжить разговор, но та поспешно отпрыгнула назад и спряталась за моей спиной.

– Не подходи ко мне! – прошипела она, опасливо выглядывая из-за моего плеча и явно позабыв, как недавно бесстрашно накинулась на него с кулаками. – И не смотри в мою сторону! Ты и так нарушил главную заповедь: никто и никогда не имеет права применить искусство невидимого против слуги божьего, пусть даже и из другого храма, если только не спасает его жизнь. А моя жизнь была в полной безопасности!

– О-о-о, мы перешли на «ты»? – Рикки чарующе улыбнулся. – Спасибо. Никак не осмеливался сделать подобный шаг первым. Видишь ли, Флокса, в тот момент я никак не мог поручиться за тебя. Все мое внимание было приковано к Шени. Вдруг кто-нибудь вошел бы в этот миг в дом и похитил тебя? Вдруг в прихожей на тебя напала бы та самая тарапунька? Тогда пришлось бы отпаивать драконьей желчью уже тебя. Чешуя на столь нежной и белой коже смотрелась бы… вульгарно и безумно некрасиво. А так я заключил тебя в непроницаемый для любого магического или физического воздействия кокон. И даже не потребовал благодарности.

– Моя кожа покрылась бы чешуей? – задумчиво прошептала Флокса, бесспорно, впечатленная угрозой храмовника. Я вздрогнул, ощутив ее легкое прикосновение к своей спине, видневшейся в прорехе рубахи. Подруга провела пальцем по моему позвоночнику, и я сцепил зубы, борясь с невыносимым желанием оттолкнуть ее, броситься к косяку и как следует почесаться.

– Я хочу вымыться! – громогласно заявил я, отстраняясь от Флоксы и прерывая настоящую пытку. – И мне нужна новая одежда!

При последней фразе я красноречиво посмотрел Рикки прямо в глаза.

– Не возражаю, – быстро отозвался он. – Тем более воняет от тебя, приятель, так, что у самого нос заложило.

– Но вы еще не осмотрели спальню Роммия, – вновь встряла в разговор Флокса. – И не нашли тарапуньку. Вдруг она скрывается там и поджидает очередного беспечного читателя?

Я скорчил такую мученическую гримасу, пользуясь тем, что Флокса стояла сзади и не могла увидеть моего лица, что Рикки едва не рассмеялся в полный голос. Он опустил голову, безуспешно пряча улыбку в уголки рта, прошел к двери, ведущую в спальню Роммия, и настежь ее распахнул.

С моего места было прекрасно видно, что второй комнаты деятельность харлака никак не коснулась. Там все так же были настежь распахнуты ставни, а обстановка поражала чистотой.

– Выходите! – скомандовал Рикки, повелительно махнув нам в сторону прихожей. – Не беспокойтесь, я сделаю так, что ни одна нечисть, если она здесь осталась, не уйдет живой.

Флокса вскинулась что-то возразить, но поймала быстрый косой взгляд храмовника и покорно прикусила язык. Потянула меня в сторону двери, брезгливо взяв за испачканный слизью рукав двумя пальцами, однако я вырвался и решительно шагнул к Рикки.

– Постой, – произнес я, выразительно приподняв бровь. – Мы, вроде бы, собирались осмотреть комнаты. Вдруг Роммий оставил какие-нибудь записи?

– Шени, – с плохо скрытым превосходством протянул Рикки, – какие записи? Этот дом дважды самым тщательным образом обыскивали. Неужели ты думаешь, что мы могли что-либо пропустить?

– Зачем тогда мы вообще сюда пришли? – упорствовал я. – Почему ты не сказал мне об этом раньше? Прежде ты согласился, что такая возможность существует.

Бесстрастное лицо Рикки только на один миг дрогнуло, выдавая его истинные мысли. Он тут же отвернулся, но было слишком поздно.

– Ты знал… – потрясенно протянул я, не смея поверить. – Ты знал, что тут нас ждал харлак. Верно?

– Я догадывался, – лаконично поправил меня Рикки. – Понимаешь ли, у меня есть способность чувствовать на расстоянии порождения бога-отступника. И меня со вчерашнего вечера тянуло вновь наведаться в этот дом. Однако оставить тебя в том беспомощном состоянии, в котором я обнаружил тебя вчера, было совершенно невозможно. Поэтому пришлось подождать до утра. И слегка подтолкнуть тебя к этой мысли. Впрочем, последнее как раз было излишним. Ты и так намеревался обыскать дом.

– Какая же ты скотина!

Я презрительно сплюнул на пол, не обращая внимания на испуганное восклицание Флоксы. До чего же неприятно осознавать себя марионеткой в чьих-то руках! И за прошедшие с момента убийства Тирна дни я слишком часто испытывал это чувство.

Я предполагал, что Рикки взорвется от негодования, заставит меня взять ругательство обратно, но он лишь смущенно развел руками, словно говоря – мол, извини, ничего личного.

Флокса опять настойчиво потянула меня в сторону двери. На этот раз я повиновался ей. Молча вышел на улицу, запрокинул лицо к безмятежному полуденному небу и зажмурился. Солнечные лучи щекотали мне кожу, отогревая после ледяного дыхания жуткой комнаты. Но они не были способны растопить тот холодок дурного предчувствия, который поселился в сердце. Эх, Шени, Шени. Похоже, из этой передряги тебе не выбраться.

В доме что-то загремело, отвлекая меня от невеселых раздумий. Я открыл глаза и сразу же отшатнулся, потому что из распахнутых настежь окон полыхнуло голубоватым пламенем. Оно жадно лизнуло траву в палисаднике и угасло, повинуясь чьей-то воле. А через секунду к нам вышел Рикки, довольно потирающий руки.