Я пожал плечами. В принципе, чего мне бояться? Рикки и так знает обо мне достаточно, чтобы при желании приговорить к самой страшной смерти и саморучно привести приговор в исполнение. Несколько фраз ничего не изменят.

– Вы, храмовники, слишком много на себя взяли, – проговорил я, глядя ему прямо в глаза. – По какой-то причине решили, что только вы имеет право играть роль хищников в этом мире. Все несогласные с вами моментально попадают на костер как еретики, если не хуже. А ваши эксперименты? Кто дал вам право издеваться над природой и мучить людей, зачастую невинных и попавших в ваши лапы по ложному навету слишком завистливых соседей? Да, я убийца. Но я никогда не брался за выполнение заказа, если он противоречил моим убеждениям. И я никогда не тягался с богами, перекраивая живых и мыслящих существ на свой лад, пытаясь вывести новое создание. Что вы за люди такие? И люди ли вообще? Как там в твоем храме любят говорить? «Чтобы бороться с нечистью, надо самому уподобиться ей». Много ли в тебе осталось человеческого? Или прав был бог-отступник, назвав тебя полудемоном?

– Довольно!

Мне хватило смелости выдержать полыхнувший от ярости взгляд храмовника. Рикки с такой злостью саданул кулаком по подоконнику, что стекла жалобно зазвенели. Прозрачные голубые глаза храмовника потемнели от гнева. На миг показалось, что он не выдержит и прямо сейчас бросит мне вызов по всем правилам. Что же, может быть, оно и к лучшему. Рано или поздно нам все равно придется скрестить мечи.

Рикки отвернулся, пряча от меня свое искаженное бешенством лицо. Некоторое время смотрел во двор, наверняка ничего перед собой не видя. В комнате повисла такая плотная осязаемая тишина, что от нее зазвенело в ушах.

– Я действительно полудемон, – наконец хрипло начал Рикки. Откашлялся и продолжил более уверенно: – Мой отец… Он тоже был храмовником бога-сына. И он участвовал в одном из тех экспериментов, о которых ты говорил с таким возмущением. Правда, не поставив в известность мою мать, и в итоге она погибла при моем рождении.

Пальцы Рикки, которыми он опирался на подоконник, ощутимо задрожали при этом признании, и он поспешил сжать кулаки, убирая это свидетельство своих эмоций.

– Из меня хотели вырастить идеального убийцу, – негромко продолжил юноша. – Демона, не ведающего страха и жалости. Непобедимого воина, борющегося против врагов храма. И я убивал, Шени. Убивал с самого раннего детства, щедро кормя мрак в своей душе страхом и болью жертв. К чему скрывать, я и сейчас люблю убивать, хотя каждая смерть уничтожает во мне частичку человеческой души и приближает к неминуемому поражению.

– Но ты же не стал демоном? – спросил я. – Ты ведь совладал с тем злом, которое было в тебе?

– Я научился держать его под контролем. – Рикки хмыкнул. – Но оно никуда не делось. Так и осталось в моей душе, дожидаясь удобного случая. И знаешь… Возможно, мне в самом деле надо позволить тебе убить меня. Потому как если это зло когда-нибудь вырвется на свободу – мир захлебнется в крови невинных.

Я промолчал. Что можно было сказать в ответ на столь откровенное признание? Посочувствовать? Любые слова выглядели бы сейчас издевкой или фальшью.

– Все в порядке. – Рикки криво улыбнулся. – Я не жду жалости. Лишь хочу, что бы ты знал: мне тоже не по душе эксперименты храмов. Очень не по душе. И я многое бы отдал за их прекращение.

– Но ты же сам храмовник, – упрямо возразил я. – Почему ты стал им, после того, что они с тобой сделали?

– А у меня был выбор? – Рикки невольно скривился. – Меня бы уничтожили, если бы я отказался служить. И потом, я, как уже говорил, не совсем храмовник. Если честно, я являюсь верховным дознавателем Тририона и подчиняюсь только Королевскому Совету. Это в теории, на практике отчет с меня может потребовать лишь ее величество королева Рошейла. Ну, и король, однако сам знаешь, что он сейчас фактически не правит страной, предпочитая проводить время за выпивкой в теплой компании.

Я изумленно присвистнул. Нет, я предполагал, что мой новый приятель не простой храмовник, однако даже не подозревал, что его полномочия настолько велики.

– Впрочем, мы отвлеклись от сути разговора. – Рикки вновь присел на подлокотник, видимо, полностью взяв себя в руки. – Я затеял этот разговор не для того, чтобы рассказать тебе о своем несчастливом детстве. Видишь ли, Шени, я не люблю загадывать на будущее, но привык все планировать. В случае если это дело завершится благополучно для нас обоих, тебе придется радикальным образом поменять свою профессию.

– То есть? – Я недоуменно вскинул бровь. – Намекаешь, что сошлешь меня на рудники?

– Нет. – Рикки негромко рассмеялся. – В тебе слишком много достоинств и необычных способностей, чтобы так поступить. Ты маг, Шени, и неплохой маг, несмотря на то, что тебя практически никто не учил. Кроме этого ты нюхач. Только эти два обстоятельства заставляют ценить тебя на вес звездного металла. Но это еще не все. Теперь ты дарман и рано или поздно станешь драконом. Если, конечно, не погибнешь прежде. Ты хоть представляешь, что это означает?

К сожалению, я очень хорошо представлял, что это означает. Если все мои достоинства станут известны общественности – на меня откроют самую настоящую охоту. Неважно, для чего: чтобы убить или чтобы запрятать за высокие стены святых обителей с целью изучения и экспериментов. Пожалуй, второе даже намного страшнее и хуже. Однажды мне уже довелось провести в храме бога-сына целую неделю, когда отец заподозрил во мне способности мага и сдал на изучение. Благо, что мать с самого раннего детства научила меня превосходно притворяться и лгать. Пытки к десятилетнему ребенку милостиво решили не применять, ограничившись лишь демонстрацией некоторых особо зрелищных видов пыток на других заключенных, поэтому я отделался достаточно легко. Но несколько лет после этого просыпался в холодном поту от кошмаров, в которых вновь и вновь слышал ужасающие крики товарищей по несчастью. И на всю оставшуюся жизнь возненавидел отца, отдавшего родного ребенка в руки садистов и палачей. Впрочем, не стоит об этом. Ему я отомстил сполна.

Все сказанное храмовником означало одно: если я не убью Рикки, то мне предстоит бегство не только из города, но и из страны. Отступники, как же к гномам не хочется, а к оркам тем более! Про эльфов, этих высокомерных гадов, считающих людей лишь чуть выше животных по уровню развития, вообще вспоминать тошно. Да и Флоксу жалко тут оставлять. Она точно пропадет без моего присмотра.

– Ты думаешь, я позволю тебе бежать? – Рикки расхохотался, позабавленный моими мыслями. – И не мечтай даже, Шени. Если я до сих пор не выдал тебя, значит, у меня есть на тебя свои планы.

– Какие же? – мрачно поинтересовался я.

– Потом узнаешь. – Рикки легкомысленно встряхнул головой. – Верно говорят, что о своих планах раньше времени рассказывать – лишь богов смешить. Особенно с учетом того, кто подслушивает наши разговоры.

«Ишь ты, – проворчал внутренний голос. – Планы он в отношении тебя еще строит. Шени, напомни милому мальчику, что ты дал слово его убить. А то сдается мне, что за своей беседой вы совсем позабыли об этой крохотной детали».