на руках и ногах Адама, намертво обездвижив его. Доктор считал это лишним, поскольку он не чувствовал сил в этом чахлом иностранце.

И, кроме того, знал – против его действий Карлсен возражать не станет.

Майкл Джейкобс, склонившись над лицом молодого человека, сказал:

– Вы отравили мне сад. Плоды яблони стали горькими.

– Чем горше лук, тем он полезнее.

– ?!

Опять этот невозмутимый тон!

Доктор почувствовал, что его ноздри раздулись от ярости.

Он, глядя пациенту прямо в глаза, произнёс:

– Это вы столкнули Ольгу! Вы подожгли машину, передвинули цветок, утопили Сару, застрелили старика и зарубили Патрика.

Сара и Патрик кивали.

– Это был он! – отреагировали они без тени сомнения.

Карлсен покрутил головой.

– Но ведь это был не я!

Доктор склонился ещё больше, так, что мог почувствовать жар от лица Адама. И произнёс:

– Но это было из-за вас!

– Разве? А не из-за вас, док? – в ответ ухмыльнулся Карлсен. – Рассказать этим двоим, что я знаю?

Джейкобс схватился за голову.

Вскричал:

– Дьявол! Завяжите ему рот! Опасен его язык, а не тело!

Патрик принялся исполнять приказ, Сара помогала, а доктор, не находя себе места, продолжал надсаживаться:

– Его тело бессильно без его языка! Как же я раньше не понял! Ему следовало подсократить язык, я бы мог давно вернуть его обратно приёмной семье…

Карлсен, чьи губы прижимало несколько слоёв ремней, что-то мычал, от его интонаций у Джейкобса начала закипать голова. Он чувствовал себя измученным.

Тут не выдержала Сара – без команды доктора с размаху воткнула орбитокласт Адаму в лоб.

Патрик пришёл на помощь – принялся забивать торчащий инструмент молотком, вколачивая его глубже и глубже.

– Не останавливайся! Ни в коем случае! – всё кричал доктор. – Он ещё силён!

Удары железа быстро наполнили чердачное пространство. Воздух сотрясался в звонком эхе.

Вместо крови из Адама летели кусочки земли. Отверстие во лбу становилось больше, и в стороны от него по черепу пошли трещины. Земля разлеталась вокруг, одежда и лица присутствующих – скоро всё было в ней, сырой земле.

Где-то там, считал доктор, были зарыты камни мудрости Карлсена.

Он их достанет, изучит, будет раскалять, царапать и рассматривать под микроскопом.

А затем – вложит их в голову своей сестре, и тогда уйдут семейные беды и заживут они счастливо…

Сара ахнула:

– Сэр, смотрите!

Что-то начало выталкивать орбитокласт, тот дрожал, как могильная плита перед восстанием мертвеца, пока не вылетел и не треснул Патрика по носу. Патрик даже молоток выронил от неожиданности.

Майкл Джейкобс не поверил глазам: из развороченного лба, полного земли, со скрипом вытянулся короткий стебель. Все замерли в неясном ожидании.

– Не дайте ему зацвести!

Голос позади доктора заставил его вздрогнуть и обернуться.

Там, в проёме, стояла крупная фигура.

– Ма! Скорее! – заныл и затрясся Патрик.

– Началось! – взвизгнула Сара.

– Что нам делать?!

Джейкобс вернул взгляд ко лбу Карлсена. Из цветоложа уже показались края лепестков.

Барбара поспешила к кушетке. Половицы под её тяжестью страдальчески заскрипели, словно она прошлась по душам, застрявшим в этом доме давным-давно.

Голова Карлсена тряслась, карие глаза, залитые слезами и потом, не мигали и следили за Майклом Джейкобсом.

Доктор растерялся и не успел ничего поделать: фиалка расцвела.

На него взъелась Барбара:

– Ничего без меня не можете!

Она зажала цветок в кулак и дёрнула. Безрезультатно. Стебель был прочный, а корни глубоко. Ещё рывок. Ещё.

– Помогите мне!

Доктор обхватил женщину сзади, дети схватились за её предплечья и стали тянуть. Но фиалка не поддавалась.

Раньше всех силы иссякли у Джейкобса. Он отошёл в сторону, вытер лицо и вдруг пришёл в ужас от сцены, развернувшейся перед ним. Пугающе крупная женщина с безумным выражением на лице и своими детьми по бокам тянула упрямое растение изо лба молодого человека.

Губы доктора прошептали:

– Да что же происходит?..

Ему стало душно, слишком темно. Стали болеть зубы. Их будто кто-то тянул клещами.

Он помчался к заколоченному окну, попытался оторвать доску. У него не вышло, сил не было совсем.

Как же быть?

За его спиной слышались стоны, натужные кряхтения, кто-то упал, затем поднялся и с новой силой захрипел.

А доктор слабел. Тело само опустилось на колени, им завладели холод, страх, паника.

Почему всё это происходит с ним?

Майкл Джейкобс глянул через плечо.

Барбара тянула злосчастный стебель, теперь упёршись ногами в опоры операционного стола.

Сара и Патрик тянули мать за плечи.

В какой-то момент послышался хруст. Это раскалывался череп Адама.

Барбара выругалась:

– Зараза! До чего упёртый!

Действо продолжалось до тех пор, пока голова на кушетке вдруг не раскололась надвое. Оттуда вместе с фиалкой вынырнула её большая и крепкая корневая система, как оказалось, составлявшая весь скелет Карлсена.

Барбара с детьми отлетели на пол. Растение и всё, что с ним вышло, оставалось зажатым в руке женщины.

При взгляде на мощные корни, что сплелись в человеческую фигуру, доктор ощутил скачок температуры в собственном теле.

Что же он наделал… Как он будет из этого выкручиваться…

Джейкобс собрал остатки сил, дополз до операционного стола. Подтянул себя, чтобы взглянуть на то, что оставалось от его пациента.

Тело Адама Карлсена напоминало плохо набитое чучело или сдувшийся шар. Голова его кончалась чуть выше бровей, а дальше походило на опрокинутый горшок с сырой землёй.

Барбара, выпрямившись, подняла скелет. Её крупный подбородок победоносно взмыл.

– Нашлась ваша фиалка! Я так и знала…

5

…А где-то в параллельной вселенной летело время.

Не тянулось, как прежде, а проносилось, как скорый поезд. В тёмном коридоре, живой, сидел Адам Карлсен на холодном сквозняке.

Рассвет близился, а у него не было главного ключа.

Без доктора он не мог остановить Барбару. Ему казалось, что и доктора она больше не послушает. Значит, она была в опасности.

Удивительно, но Карлсен за неё не боялся. Она была такой каменной. По шкале Мооса точно где-то в первой пятёрке.

Он больше переживал за доктора.

Барбара о нём что-то знала, определённо, это на него она намекала, Карлсен отчего-то был уверен…

Если она уйдёт раньше, чем уйдут они, будет беда.

Это повисло в воздухе, как предчувствие грозы.

Что-то должно случиться.

Что-то непоправимое (а до этого – одни пустяки?).

Показалось, что светает. Хотя в коридоре не было окон.

Карлсен открыл дверь своей комнаты. Небо в окне стало бурым.

Наверное, когда долго ждёшь в страхе солнца, начинаешь его чувствовать, становишься вновь частью природы. И в заветный час муравьём выныриваешь из земли…

Пора.

Глава 19

1

Майкл Джейкобс проснулся, кто-то тряс его