Урсулы сошла улыбка.

– Боюсь, это не Фостер, – в ответ прошептал Адам.

– А где он? – изумилась женщина и по-птичьи наклонила голову.

– Там же, где и раньше, – на улице.

Урсула сжалась от ужаса.

– Бедный мальчик! Давайте впустим его в дом! Он ведь замёрзнет!

– Это исключено, он одет в шарф. Вы забыли?

– Ах да. Значит, ему тепло?

– Вне всяких сомнений, – сказал юноша.

– Я хочу пить. У меня кончилась вода.

– Я принесу.

Адам хотел её запереть, женщина перепуганно схватила его за рукав.

– Позвольте я с вами, а?

И протянула очень тихо, шёпотом:

– Мне так страшно!

Карлсен сказал:

– Ладно. Но только туда и обратно.

Они спустились.

Кухня была залита мраком, пропитана холодом.

Урсула взяла стакан и набрала воды, жадно выпила, затем полезла в холодильник. Карлсен ожидал в стороне, как надзиратель. Перед этим он зажёг свечу и выключил фонарик.

– Джем!

Но Урсула и порадоваться не успела, её тут же накрыло дикой печалью:

– Почему нам никогда не давали вкусного? Нас пичкали только отравой! Это потому что я плохо себя вела?

Она вынула банку и принялась жадно зачерпывать ложкой тёмную массу с кусочками ягод.

От удовольствия Урсула закатила глаза.

– Объедение. Хотите?

Карлсен покачал головой.

Её рот был выпачкан, как у ребёнка. Банка опустела, Урсула запила сладость водой, посуду оставила в раковине.

Опустилась за стол и сыто вздохнула.

– Великолепный джем. Мама готовит отвратительно, от неё такой вкуснятины не дождёшься.

– Где сейчас ваша мама? – спросил Адам.

– В каком-то доме, где моют и кормят с ложечки. Но маме там не нравится.

Её прервал грохот – резко распахнулась и ударилась о стену дверь. В кухню влетела Барбара.

Огонь свечи блекло замерцал на голом теле женщины.

Казалось, что она задыхалась…

Будто бы чудом спаслась из плена и ей пришлось бежать несколько миль.

Барбара оперлась о раковину. По спине стекал пот. Лицо потерянное.

Она поначалу не заметила, что рядом кто-то был. Она думала, что была одна. И слов поначалу не возникало. Всё, что могла, хотела и даже то, чего не хотела, она уже сказала.

Барбара глянула на своё отражение в оконном стекле. Белёсый призрак на чёрном стекле. Едва зримая. Едва существующая. Привидение…

Барбара вгляделась.

Увидела.

Замерла.

Дрожь внезапно исчезла.

Глаза медленно опустились на раковину. Там стояла пустая банка из-под джема – джем она готовила только себе – и стакан. На нём были тёмные следы, словно от губной помады.

Барбара взяла в руки грязный стакан.

– Ну и дура! Вот же ответ!

Она ахнула, рука разжалась, стакан упал, по полу звонко разлетелись осколки.

– А могла раньше догадаться…

– Что там? Что? – не сдержалась Урсула.

Её вопль застал Барбару врасплох – она резко обернулась, схватила фартук и прикрылась.

– Что вы здесь делаете!

Урсула рванулась к Карлсену, словно искала у него защиты.

Адам сказал:

– Миссис Холлис, мы не хотели вас пугать… Так неожиданно вышло…

Взгляд женщины метался с одного лица на другое. Где-то между ними он вдруг успокоился.

– Этот дом прогнил насквозь. Кто бы мог подумать, да?..

– Но… это же мой гребень! – Урсула подскочила. – Мой гребень! Мой!

Она кинулась на Барбару.

– Ты украла его у меня!

Барбара осадила её в два счёта. Крепкие кулаки сжали тоненькие ветви рук. Урсула запищала:

– Мне больно!

– Пустите её! – велел Карлсен, его голос с непривычки кричать сломался, как у подростка.

Барбара разомкнула пальцы – Урсула рухнула на пол – и сказала:

– М-да… Всё прогнило, с самой макушки.

Барбара запустила гребень под стол, в забившуюся там женщину. Её голая пятка напоролась на осколок. Не обратив на это внимания, Барбара произнесла:

– Чтобы кто-то ещё так растрачивал себя, как тратила себя я… О, нет, больше от меня вы не дождетесь…

Она прошла к выходу, прихрамывая.

В гостиной пробили часы. Семь утра.

– Миссис Холлис?

Она приостановилась.

– Что вы увидели в окне? – спросил Карлсен.

Барбара обернулась, окинула его жалящим взглядом:

– Всё увидела. Главным образом то, какой слепой дурой я была. Столько времени! Теперь я всё поняла, теперь я сделаю всё как полагается. Соберу вещи, первой дойду до полицейского участка и расскажу правду о смертях в этом доме.

– Вы узнали «фиалку»? – тоненьким голоском спросила, выглядывая из-под стола, Урсула.

Карлсен сдвинул брови, с удивлением взглянул на неё.

– Узнала! Даже странно, что не узнала сразу. И поверь, милочка, я буду беспощадна!

Барбара стремительно выбежала из кухни. Складки обнажённого рыхлого тела сотрясались на бегу.

Урсула выбралась из своего укрытия, подбежала к окну, взгляд в панике что-то искал. Дыхание стало судорожным. Она пыталась заметить какие-то знаки во тьме.

Молодой человек сказал:

– Я должен запереть вас до наступления рассвета.

Она кивнула, не оборачиваясь.

Через минуту Адам проводил её обратно в спальню и запер дверь.

4

Доктор Майкл Джейкобс смотрел в открытое окно.

Воздух полнился щебетом птиц, утёс зеленел густой травой и был цветущим и плодородным.

Там, где, помнится, был гараж, теперь росли яблони. Их ветви густо опушились листвой.

У одного дерева были не ветви, а щупальца, длинные, как у Кракена, с зелёными плодами вместо присосок. Один такой вырост дотягивался прямо до окна кабинета доктора.

Майкл Джейкобс сорвал яблоко, отковырял плодоножку. Из углубления, где она была, полилась кровь. Джейкобс прильнул губами к отверстию и высосал алую жидкость без остатка. Плод моментально высох, стал вдвое меньше, а его кожура покрылась старческой рябью. Из него посыпались черви.

Доктор Джейкобс вскипел:

– Чёртов поганец!

И отшвырнул сгнивший фрукт.

Из кабинета он устремился вверх по лестнице. Молча схватил Адама Карлсена за волосы – тот лежал в коридоре – и потащил наверх к чердачной двери. Оттуда слышался монотонный стук.

Норвежец скулил от боли, но не кричал, не пытался высвободиться. Он знал, за что его наказывают так жёстко.

Он это заслужил.

Майкл Джейкобс выбрал ключ на связке, отпер дверь, толкнул её ногой.

Дверца отлетела и ударилась о стену, зловеще зазвенело эхо, но затем растворилось и исчезло вместе со стуком.

Наступила невероятная, неживая тишина. Будто в комнату вошла смерть.

Мёртвая тишина вечного покоя.

Доктор обвёл взглядом своё гнездилище.

Патрик, покончив с заколачиванием окон, прошёл вглубь комнаты, где над кушеткой горела единственная лампочка. В руке Патрика блеснул молоток. На голове кроваво зиял длинный след от топора.

С другой стороны кушетки стояла и держала орбитокласт Сара. На её зеленоватом лице сияла привычная улыбка.

– Мы вас ждали, сэр, – сказала она.

– Долго ждали, – добавил Патрик.

Джейкобс доволок и затащил Карлсена на операционный стол. Сара и Патрик затянули ремни