из них не способен, и не выдумывай никакой блажи на тему пробуждения в нём ответного чувства. Это почти чистый интеллект — у кого сколько есть. Ну и чуть-чуть эмоций, так, слегка. Изобразить-то они могут что угодно, но именно изобразить. Ты не Видящая, ты поверишь. Знаешь, как Дон говорит — всем хочется верить в то, что хочется. А когда до тебя дойдёт, что это… — неопределённо взмахнула она рукой, — иллюзия, фикция… Вот ни разу не завидую! Вот и думай — оно тебе надо?

— Да нет, наверно, — задумался Роган. — Знаешь, я это на самом деле подозревал, потому и с лимоном тебя послушался. Просто мне в голову не приходил такой… элегантный способ скрывать свои эмоции, — хмыкнул он. — Я же с Доном не один год общаюсь, кое-что успел понять. Но ты всерьёз уверена, что он прямо так на меня набросится?

— Абсолютно, — кивнула Лиса. — Ты вкусный, понимаешь? Очень. Гораздо вкуснее, чем их энки, энергетические кормлецы. Дон мне это в своё время объяснял. В добровольные энки идут либо экзальтированные психопаты, либо очень расчетливые ребята, так он тогда сказал. И энергия от них — как манка на воде. А ты влюблён! Если уж даже я, без всякой влюблённости, для Дона оказалась предпочтительней какого-нибудь добровольца — как ты думаешь, какая реакция последует на тебя? Да он тебя с ног до головы мёдом вымажет, вылижет, а потом опять намажет и по-новой лизать начнёт! Да ещё так повернёт, что ты при этом будешь на голубом глазу считать, что сам так и хотел. Вот прямо мечтал и рвался! Пока не дойдёт окончательно, зачем ему это нужно. Хочешь так пожить? Вперёд!

— Н-нет, — с долей неуверенности сказал Роган. Подумал, и сказал уже уверенно: — Нет, не хочу. Эх, ладно. Пойдём, пройдёмся, что ли? Хоть на окрестности посмотрим. Всё таки, другой материк!

Дон с трудом сдерживал хохот. Ой, какой телёнок! И, кажется, собирается «всерьёз поговорить». По крайней мере, сопит очень многообещающе. И собирается, и собирается. И ещё долго, наверно, собираться будет. Соблазнить его, что ли? Трахнуть и побеседовать в более интимной обстановке. Ой, нет, он же серьёзный, он ещё и смущаться будет! И вот это недоразумение претендует на Лису? Да она его с потрохами съест! У неё же менталитет, почти как у вампира: гибкие принципы и железная хватка! Он ей на один зуб. Мощь! Что толку в мощи, если ты недотёпа? Да, гениальный, но ведь рассеянный, как сам склероз! А лет-то ему — батюшки! Восемь тысяч! Это называется — хорошо сохранился! В смысле мозгов. Как младенец, чесслово! Дон не выдержал и фыркнул. Ри подозрительно покосился на спутника.

— Ри, ну хватит, а? — весело взмолился Дон. — Или ты у меня всерьёз жену отбивать собрался?

Дракон нахмурился, побагровел и засопел ещё громче.

— Ри, трепетный мой, не надо! Я весь такой чувствительный! Одна взятка на три заготовки — и я отвяжусь!

— Что-о? — опешил Ри.

— Три, — показал Дон три пальца для наглядности. — Заготовки. Для тех, кого выберу лично я. И я ни на что не претендую!

— Высь и крылья! Да как же… Как же она с тобой жила-то? — ахнул Ри. — И ты её вот так просто предаёшь? Что же ты за человек?

— Не предаю, а продаю, — улыбнулся Дон. — И не человек, а вампир. Но… не хочешь — не надо, — пожал он плечами. Ну, согласись, с внутренним хохотом думал он. Я смогу спокойно преобразовать Лью и Дэрри, иначе мне могут просто не дать это сделать, а Лиса, узнав о наших торгах, такого пня тебе под хвост выдаст — сам удивишься, как высоко летать умеешь! Да, меня после этого она тоже по голове не погладит, но, хотя бы, не свяжет свою и Никину жизнь с таким нелепым существом, как ты! Ну соглашайся, мой трепетный! Лиса ж не дура, прекрасно понимает, что в сделке участвуют двое. Двое, обрати внимание! Главное, чтобы ты ей не сболтнул о том, что её купил, до того, как она станет драконом, а то ведь и отказаться может от обиды. А так нельзя, это неправильно. Лиса всегда мечтала о крыльях. И Видящей она при этом перестанет быть. И станет Лиса крылатой, свободной и счастливой. И на кой фиг ей будем и я, и ты, мой трепетный? Свободной она станет, понимаешь? Но без этой сделки она, чего доброго, решит, что так неправильно, что чем-то тебе обязана, а вот этого я и не могу допустить! А трепетный стоит и на Дона странно смотрит.

— А теперь объясни мне, клыкастик, что за многоходовку ты затеял, и на фига тебе понадобилось передо мной себя подонком выставлять? А? И говори, как маме родной, а то выпорю. Ну? Я рассеянный, да, но не идиот. С такой дрянью ни одна Видящая жить не стала бы, давно маршировал бы вдаль, колонной по три. Я тебя слушаю внимательно.

Выпорет, понял Дон, глядя в голубые, без белка, спокойные очи с вертикальным зрачком. Не прокатило. Но почему?!!

— Не-не, ты когти-то не отращивай, не поможет. И слинять не вздумай. Показываю, — рука Ри вдруг мгновенно удлинилась и захлестнула шею Дона, как щупальцем, хоть и не в удушающем, но очень плотном захвате. И Дон не успел увернуться, он вообще ничего не успел, он с большим трудом даже заметить сумел, как это произошло. — Дошло? — так же спокойно, почти скучающе, объяснил Ри. — Говори, клыкастик. И не дёргайся, а то нервный я в последнее время какой-то.

Дон тяжело вздохнул. Ну, да, это же не человек, и не эльф, а дракон, блин, тварь совершенно незнакомая. А Дон, купившись на недотёпистую внешность, пытался просчитать его, как человека, вот и ошибся. Почти первый раз в жизни! Эх, подосадовал на себя Дон. И сказал всё, что думает о Лисе, о себе, о всяких там драконах вообще, и о несправедливости Мира в частности. Ри долго смеялся.

— Ну, ты тупо-ой, — объяснил он Дону уже потом, когда они уже сидели на пригорке, перед ними горел костерок, а на прутике шкворчали ломтики хвоста ящерицы. — В вас, в каждом — моя кровь. И я не просеку, что моя кровь каверзу затевает? Не смеши, убогий! И с Лисой ты в отношении меня не прав. Я бы с удовольствием, но решать ей. Я ей должен, клыкастик, хоть она этого и не знает. Зато знаю я,