Я рассмеялся.

– Ты заметила?

Я повесил трубку, после чего сделал последний звонок с домашнего телефона. Я оставил его напоследок, потому что знал: меня будут ругать. Поносить. Даже пилить, причем с польским акцентом.

– Прошлой ночью ты был не на высоте, мистер О’Салливан, – сразу заявила Малина.

– Подобные противники не входят в область моей компетенции, – ответил я, опасаясь использовать по телефону слово вакханки — подслушивают меня, или нет. – И я разобрался почти со всеми.

– Что значит: почти со всеми?

– Их было пятнадцать, а не двенадцать, как предсказала твоя ворожба, вот почему все получилось не лучшим образом, госпожа Соколовская.

Я никогда не опасался говорить о предсказаниях и заклинаниях по телефону. Любой представитель правительства посчитал бы нас спятившими хиппи религии «нового века».

– И скольким удалось сбежать? – спросила Малина.

– Одной.

– Так, значит, она вернется в Лас-Вегас. Но в следующий раз может привести еще больше.

– Ну, в следующий раз я уже не смогу помочь. Если бы последняя из них захотела вступить в схватку, я не уверен, что сумел бы ее победить. Какие новости о hexen?

– Мы сумели распрощаться с двумя из них.

– Прямо из дома?

– Именно, – самодовольно ответила она.

– Ты их знала?

– Нет, это были молодые члены, не так хорошо защищенные и не так умело скрывавшие свою истинную сущность.

Из чего следовало, что Малине необязательно иметь волосы или кровь, чтобы нанести удаленный смертельный удар. И она умела находить в толпе тех, кто практикует магию. Это полезно знать на будущее.

– Хорошая работа, – сказал я. – Могу я сделать вывод, что ты знаешь, где находятся остальные?

– К сожалению, нет. Однако мы уже рядом. Нам удалось установить, что они в Гилберте. Но нам необходим золототысячник.

– Хорошо, я пришлю курьера с тремя фунтами. Скажи, а никто не станет спрашивать, что стало с теми двумя, с которыми ты попрощалась?

– Ты имеешь в виду ситуации, когда люди спрашивают, что ты делал прошлой ночью? Нет, в их отъезде не было ничего подозрительного.

– О, я понял.

В жизни бывают самые разные несчастные случаи.

– Иногда тебе не повредила бы некоторая тонкость. Но, послушай, теперь им станет известно, что с первого раза у них не получилось, поэтому тебе следует подготовиться к новым атакам, уж не знаю, как ты это делаешь.

– К таким атакам, как первая?

– Нет, я полагаю, они попытаются действовать иначе. Вероятно, не таким бросающимся в глаза способом, но в результате ты погибнешь, если останешься без защиты.

– Ладно, спасибо за предупреждение.

Снаружи со скрежетом тормозов остановился автомобиль.

«Приехал твой адвокат-оборотень, – доложил Оберон. – Могу спорить, от него пахнет цитрусовым освежителем воздуха».

«Я ставлю на ваниль».

Я быстро попрощался с Малиной и открыл входную дверь. По ступенькам крыльца с мрачным видом поднимался Хал, державший в руке газету.

– Добрый день, сэр! Какой безупречный у вас портной!

Хал с опаской на меня посмотрел.

– Проклятье, что с тобой случилось? – спросил он, глядя на мой обнаженный торс, покрытый синяками и царапинами. Показав на них, он спросил: – Это после вчерашнего вечера?

– Нет, после жесткого секса сегодня утром.

– Умник. Извини, что спросил. Ой, ты вернул свое ухо?

– Да. И пока это лучшее, что со мной произошло.

Хал облегченно вздохнул и выразительно помахал газетой.

– Я бы сказал, что ты удачливый ублюдок. Полиция ищет парня с твоей внешностью, у которого нет правого уха. Я думал, теперь ты у них в руках.

Я озадаченно развел руки в стороны.

– Но откуда полиция знает, кого искать? Двое полицейских, которые меня видели, убиты.

– Ну, несколько хлыщей, убегавших из клуба, видели тебя в наручниках рядом с ныне мертвыми копами, поэтому полиция хочет выяснить, что же произошло с подозреваемым. Им известно, как ты был одет и цвет твоих волос, а также что у тебя нет уха – этого достаточно для поисков. Однако у них нет описания твоей внешности, ведь ты лежал лицом вниз на асфальте.

– Кто-то упоминал мои татуировки?

– К счастью, нет. Очевидно, они оказались внизу из-за того, что на тебе были наручники, так что они ищут парня без уха и без татуировок. – Хал изучающе понюхал воздух и нахмурился. – Что-то горит?

– Некоторое время горел мой дом, но теперь уже все в порядке.

– Вот как, – сказал он, и огонь любопытства тут же погас в его глазах. – Ну, у меня запах вызывает раздражение даже здесь, так что, если ты не против, посидим на крыльце?

– Конечно. – Я указал на стул, Хал протянул мне газету и сел.

Оберон постучал хвостом по стулу и сунул голову под руку Хала.

– Привет, дворняжка, – сказал Хал и тут же принялся услужливо чесать голову моего пса.

«Я победил. От него пахнет цитрусовыми и влажной псиной».

«А тебе не приходило в голову, что он просто пытается спрятать запах мокрой псины при помощи цитрусовых?»

«Но это бессмысленно, Аттикус. Пахнуть мокрой псиной для оборотня совершенно нормально. Я думаю, все наоборот».

«БОЙНЯ В «САТУРНЕ», – кричал газетный заголовок: – 25 погибших в кошмаре ночного клуба, в том числе два полицейских офицера».

На фотографии были мешки для трупов, уложенные возле ночного клуба.

СКОТТСДЕЙЛ: «Полиция продолжает искать подозреваемых в самом страшном массовом убийстве в городе, в ночном клубе «Сатурн», расположенном на Скоттсдейл-Роуд. Свидетели не могут рассказать, как именно начались убийства, но смерть двух полицейских из Скоттсдейла положила бойне конец».

Я быстро просмотрел оставшуюся часть статьи.

– Ха. Они упоминают сломанные биты, но о моем мече речи нет, – сказал я.

– Ты размахивал мечом перед таким количеством свидетелей?

– Нет, нет, – сказал я и объяснил, что произошло прошлой ночью и какое алиби мы состряпали с Грануаль при помощи кода влюбленных. – У меня остался чек из «Таргета», – заметил я, – и есть шансы, что они отыщут видеозапись, если знают свое дело. Так что мы просто скажем, что биты Грануаль – это мои биты, которые мы использовали, когда играли вечером с собакой.

«Из чего следует, что мне нужно пожевать некоторые мячи?»

«Да, так и есть. Но если ты будешь хорошо себя вести, я помажу их соусом».