– Отпечатки на битах? – спросил Хал.

– Об этом я позаботился.

– Таким образом, ты не можешь быть парнем из клуба, потому что у тебя есть ухо и целые биты – теперь я понимаю. – Хал кивнул. – Это может все запутать, если дело дойдет до суда, в особенности если отсутствующее ухо фигурирует в разных показаниях. Вот тебе и обоснованное сомнение. Но у тебя возникнет множество неприятностей, если кто-то сообщит, что видел меч. Ты расхаживал с этой штукой на спине в течение последних нескольких недель, все на Милл- авеню видели тебя с ним, и они могли заметить, что у тебя не было уха.

– И что с того? Меч не покидал ножен. И никто не умер от ран, полученных от него.

– Они воспользуются мечом, чтобы связать тебя с местом преступления, Аттикус. Послушай, меч до сих пор где-то рядом?

– Конечно. Теперь у меня два супер-пупер меча.

Второй меч принадлежал Энгусу Огу. Он назывался Мораллтах – Великая Ярость – и достался мне по праву победителя на дуэли.

– Я предлагаю тебе спрятать оба меча прямо сейчас, причем максимально надежно. Не теряй ни минуты.

– Что? Почему?

– Я думаю, что Темпе будет работать вместе со Скоттсдейлом, чтобы избежать ошибок – после того как ты их поимел по-королевски в своем магазине, – сказал Хал, намекая на ордер на обыск, после предъявления которого убили полицейского из Темпе, а я получил пулевое ранение. – Из чего следует, что они прибудут сюда с полным ордером на обыск твоего магазина и дома и все сделают в соответствии с буквой закона. Если они найдут меч, тебе предстоит очень неприятный разговор.

– А как относительно лука со стрелами и предметов боевых искусств, таких как сай[56] и метательные ножи?

– Зачем ты их хранишь?

– У меня их полно в гараже.

Хал выругался на древнескандинавском языке, а потом снова перешел на английский.

– Проклятье, Аттикус, тебе нужна пещера, где ты мог бы хранить свое дерьмо.

– Но почему? Я считал, что это вполне законно.

– Верно, но в таких ситуациях тебе ни к чему, чтобы они уловили дым и сообразили, что случился пожар. Кстати, в данном случае так и было. – Он принюхался и наморщил нос. – Кстати, из-за чего начался пожар?

– Меня посетила богиня.

– Ты серьезно или вешаешь мне макароны на уши?

– Совершенно серьезно.

Я не стал его поправлять и говорить, что правильно было бы сказать «вешать лапшу на уши», потому что у него и так получалось неплохо. Хал был намного моложе Лейфа и гораздо охотнее использовал современный разговорный язык. Обычно он ценил, когда я его поправлял, но сейчас мне не хотелось его отвлекать.

– Мне нужно о чем-то беспокоиться?

– Нет, это ирландская политика.

Хал бросил на меня пристальный взгляд и погрозил пальцем.

– Ввязываться в такие истории дьявольски опасно. Будь осторожнее.

Я удивленно на него посмотрел.

– Не могу поверить, что ты произнес эти слова.

«Да, потому что ты всегда осторожен. Ты просто фетишист осторожности».

– Что? – запротестовал Хал, пожимая плечами и агрессивно сдвигая брови.

– Вчера я позвонил Гуннару и попросил помочь с вакханками, но он отказался и повесил трубку. Никаких добрых пожеланий или просьб сохранять осторожность – ничего. Ну а теперь мы имеем дело с последствиями того, что произошло, и когда я пытаюсь решать проблемы самостоятельно, ты говоришь мне, чтобы я был осторожен с ирландской политикой?

«А могу я рассчитывать на приз за использование выражения «фетишист осторожности»?

– Ну, мне понятно, чем руководствовался Гуннар. Мы не должны поддерживать магический мир.

– Как и я.

«Эти слова совсем непросто произнести. Если не стараться, получается что-то вроде: феташист-сторож, и тогда ты чувствуешь себя, как щенок, который забыл поднять ногу, – ты понимаешь, о чем я?»

– Ну и зачем ты тогда вмешался? – спросил Хал.

Я собрался объяснить ему, что мне необходимо спокойное место для жизни и работы и я намерен восстановить землю возле Хижины Тони, но Хал едва бы понял, зачем браться за проект, требующий стольких лет для реализации. Поэтому я просто пожал плечами.

– Ирландская политика.

– Ну вот, опять. Это дьявольски опасно. Наша работа состоит в том, чтобы не дать тебе сесть в тюрьму, когда ты попадаешь в неприятности, а не помогать тебе их находить. Пойдем. – Он встал и указал внутрь дома. – Я помогу все спрятать.

«Я думаю, Хал также может получить награду, если спасет тебя от тюрьмы», – сказал Оберон, когда мы шли в дом.

Не стоит говорить с оборотнями про награду, если хочешь сохранить все выступающие части в целости и сохранности. Они считают, что предложение угощения унизительно.

«Ну, наверное, луна повредила им мозги, если они так думают, потому что я не вижу никаких негативных сторон в угощении. Честно, Аттикус, у меня складывается впечатление, что они не имеют никакого уважения к Собачьему кодексу».

«Прошу прощения?»

«Кодекс. Неужели никто не попытался им объяснить, что угощение – это, по определению, аппетитная легкая мясная закуска, подходящая к любому времени и любому случаю – с единственным исключением: похороны?»

«Нет. Должно быть, ты все это только что придумал».

«Вот именно! Я такой творческий пес, что заслуживаю угощения».

«Очевидно. – Я вошел на кухню и вытащил сразу несколько угощений для Оберона из слегка обгоревшей кладовой. – Когда ты с этим закончишь, я хочу, чтобы ты постоял на страже на крыльце и дал мне знать, если кто-то подъедет к дому, пожалуйста».

«Отлично! Настоящая взятка. Оборотни сами не знают, что теряют».

Я взял Мораллтах из гаража, прихватил пару тренировочных мечей, а также непромокаемую ткань (настоящую, а не искусственную, потому что я предпочитаю все натуральное). Раз уж у меня не было подходящей пещеры, мне приходилось все прятать при помощи магии. Я принес ножницы и принялся резать на части непромокаемую ткань, а потом попросил Хала заворачивать мечи так, чтобы они оказались полностью закрыты.

– У тебя есть клейкая лента или что-то в таком роде, чтобы скрепить края?

Я перестал нарезать ткань и посмотрел на своего адвоката.

– Хал? Я друид. Ну, настоящий друид.

Он покраснел и пробормотал извинения.

– Верно. Ты и сам можешь их связать, не так ли?

– Да, могу. Ты уже закончил?

– Ну, да.

– Тогда придержи края, – сказал я, дожидаясь, когда Хал выполнит мою просьбу. – Dún, – сказал я на ирландском.