Маги шагнули в небольшой, но аккуратный предбанник. Перед ними стояла будка билетной кассы, рядом с ней был небольшой гардероб. Коридор справа уводил в выставочный зал, а слева стояло несколько атаманок с красной псевдобархатной отделкой и новенькой позолотой на кривых ножках. Здесь же висело огромное круглое зеркало в витой раме все с той же позолотой.

— Неплохо так, — оценил Влад, оглядываясь.

— Натуральный закос под старину, — не без иронии отозвалась Елена, проверяя в зеркале, не слишком ли растрепалась ее прическа.

— Наверное, нужно билеты купить, — предположил Влад, глядя на закрытую кассу и пустынный гардероб.

— Наверное, нет. — Елена решительно шагнула в зал. — Мы сюда не картинами любоваться явились. Хотя…

Полностью опровергая собственные слова, она застыла у первого же выставленного полотна. Работа и правда заслуживала внимания. Картина была выполнена крупными уверенными мазками, которые придавали четким линиям некую расплывчатость, будто рисунок создан из мелких кусочков мозаики. На холсте была представлена сценка бала времен начала девятнадцатого века. Высокий молодой человек в черном сюртуке и идеальной манишке застыл, протянув руку в перчатке вперед. Он приглашал даму на танец. Девушка сидела на кушетке, выпрямившись, но чуть склонив голову, будто стесняясь встретиться с кавалером взглядом. По нежной щеке разлился румянец. Что-то в этой сцене было очень искренним. Называлось полотно «Судьба».

— Интересная манера, — высказался Влад. Ему картина понравилась.

— Смотри, как четко Лика акцентирует внимание на деталях, — поделилась Елена. — Наклон головы у девушки. Румянец, напряженные плечи. А у мужчины такие яркие и выразительные глаза. По-моему, очень неплохо.

Они прошли дальше. На следующей картине царила ночь. В саду, между ветвей цветущей яблони, была видна поляна, где паслись две лошади. А дальше, у ствола дерева — два силуэта. Тот же черный сюртук и белое платье. Мужчина целовал свою даму. Подпись под картиной гласила: «Сладкая тайна».

— Ой! — Елена остановилась перед следующим полотном. — Трогательно…

Старое кладбище. Надгробие и маленький робкий букетик. На лавочке сидит все тот же мужчина. В его глазах грусть. Он смотрит на надгробие. А рядом с ним призрачная фигура девушки. Тонкая полупрозрачная рука дотрагивается до его плеча в успокаивающем жесте.

Они чуть задержались у этой картины, а потом шагнули дальше. Елена усмехнулась. На этот раз картина была совсем небольшой. На подоконнике стоит кубок. Из сада за окном пробивается солнечный луч. Он падает на край кубка и блестит. Как маленькое домашнее солнышко. Или откровение. Эта небольшая зарисовка называлась «Грааль».

— Эй! — вдруг донесся откуда-то потрясающе неприятный женский вопль. — Пришли на выставку, билет купить положено!

— Я же говорил, — тихо напомнил Влад.

— Им можно без билета, — тут же донесся с другой стороны зала еще один женский голос. Властный. Но в то же время мягкий.

Влад первым повернулся на звук приближающихся шагов и издал какой-то странный звук. Будто сильно подавился. Елена тоже обернулась и, не стесняясь, насмешливо фыркнула.

По залу к ним приближалась высокая худая женщина. Ее темные волосы были убраны в тяжелый узел на затылке, фигуру обтягивало черное платье, а хрупкие плечи покрывала ажурная шаль из тончайшей шерстяной нити. В общем, женщина выглядела так, будто только что сошла со знаменитого портрета Анны Ахматовой.

— Привет. — Незнакомка по-королевски кивнула Елене и протянула руку вперед таким жестом, что Влад не понял, ее предлагается пожать или поцеловать.

— И тебе, — точно таким же тоном отозвалась хозяйка «Бюро», но протянутую руку проигнорировала.

— Ты совсем не изменилась за пять лет! — почти искренне заявила незнакомка.

— Зато ты изменилась. — Елена улыбнулась. — И как бы ты ни старалась скрыть это за своим новым образом, ты выглядишь счастливой.

Лика, а Влад догадался, что это именно она, рассмеялась. На самом деле открытым и счастливым смехом. Но тут же в глазах художницы вдруг мелькнула грусть, лицо приобрело скорбное выражение.

— Я даже не выразила тебе соболезнования по поводу смерти Вадима[6]. — Лика положила руку Елене на плечо точно таким же успокаивающим жестом, как на картине. — Прости. Меня потрясла смерть Шведа. Представляю, каково пришлось тебе. Я хотела тогда позвонить тебе, но…

Женщина пожала плечами.

— Наверное, меня бы удивил твой звонок, — ответила Елена. — Все же мы не так часто видимся. Логичнее было звонить Свете.

Влад поморщился. Он не застал Вадима Шведова в живых, но знал, что это любимый названый братишка Елены. Очень талантливый художник. А вот жену Шведа — Свету, которую все называли Галой, он видел. И не мог сказать, что рад знакомству. Лика усмехнулась, заметив его гримасу.

— Извини, — тут же отреагировала Елена. — Познакомьтесь. Лика, это мой друг и коллега. Его зовут Влад. Влад, это Лика. Одна из самых талантливых художниц нашего города.

— Спасибо, — достойно приняла комплимент художница. — Но будем честными. Пусть в наших творческих кругах все злые и завистливые, но только дурак не признает, что именно Швед был по-настоящему талантлив.

— Братишка был гением, — отозвалась Елена грустно. С его смерти прошло еще слишком мало времени, боль утраты не забылась.

— Но, мне кажется, вам тоже не стоит прибедняться, — заметил Влад. — Лично мне понравились ваши работы.

— Он прав, — тут же поддержала его Елена. — Мне явно твой сегодняшний стиль нравится больше, чем то, что я видела пять лет назад.

— Тогда выбирай любую, — по-царски усмехнулась Лика. — Дарю. После того, что ты для меня сделала…

— Лика, не стоит, — почему-то смутившись, запротестовала хозяйка «Бюро».

— А! — Улыбка сошла с лица художницы. — Вы же сюда не ради искусства пришли. Я понимаю.

— Ну, почему бы не совместить приятное с полезным, — решил спасти ситуацию Влад.

— Вы очень любезны, — отозвалась Лика. — Пройдем, присядем?

Они устроились в нише у окна на мягких диванах.

— Вообще-то, — совершенно искренне призналась Елена, — дела делами, а я все равно рада видеть тебя счастливой, да и твое творчество мне на самом деле нравится.

— Просто я влюблена, — так же искренне призналась Лика и как будто вся засветилась изнутри. — Уже три года!

— Наверное, это уже не влюбленность, а настоящая любовь, — с женским лукавым смешком возразила Елена.

— Конечно, любовь, — согласилась художница. — Но не только. С той первой встречи и до сих пор я чувствую еще и влюбленность. Такой творческий подъем, нечто очень особенное. То самое чувство, что бывает только в самом начале любви. И это не проходит!