нему обсуждать дела. Рэмейским вельможам спеси тоже было не занимать, а кровь у народа Великой Реки была горячая. Хотя Ренэф готов был поспорить, что пред светлыми очами Владыки все предпочитали вести себя сдержаннее, чем было задумано природой.

Присутствующие с поклонами расступались, пока он медленно, не теряя достоинства, шёл к возвышению, на котором стояло его кресло. Раньше рядом стояло и второе – для Нэбвена, но после тех событий все подобные собрания ему приходилось проводить одному. И неизменно гостиная на первом этаже дома, выбранного им на время жизни в Леддне, вызывала у него неприятные ассоциации, тяготившие сердце и разум. Здесь он месяц назад встречал леди Тессадаиль Нидаэ, принимал из её рук послание, перевернувшее всё… Если бы он тогда послушал Нэбвена, если бы усмирил свою уязвлённую гордость… Да чего уж было теперь сожалеть!..

Взгляд царевича скользнул по разноцветным тканым полотнам, украшавшим стены. Ничего не изменилось – всё было ровно так, как в тот день. Даже складки драпировок, казалось, лежали точно так же.

Коротко вздохнув, он снял из петли на поясе хопеш и сел в кресло, кладя оружие себе на колени. Не доспех, так хоть оружие должно было напомнить присутствующим, кто есть кто. К тому же меч Нэбвена напоминал Ренэфу о самом Нэбвене, о его поддержке.

– Излагайте, с чем пришли, – сказал он, глядя на присутствующих, и подчеркнул: – Спокойно и по существу.

Сразу говорить никто не решился. Многие посмотрели почему-то на Никеса. Командир стражи кашлянул и выступил вперёд.

– Сын Солнца… мы говорили о новых порядках в Леддне и о том, как всё будет устроено после твоего отбытия.

– Хорошо. Мне казалось, что я уже разъяснил всё достаточно чётко, но давайте озвучим это ещё раз.

Под пронёсшийся среди присутствующих шепоток Ренэф жестом подозвал к себе адъютанта. Тот развернул заготовленный заранее свиток, в котором значились поимённо все представители местной власти и обязанности, соответствовавшие их чину. Имена царевич не удосужился запомнить – ему хватало лиц и того, что он знал о каждом от своих осведомителей. Кого-то он помнил ещё с дней осады – они приходили в рэмейский лагерь и обещали царевичу всяческое содействие, как только он возьмёт город. Кто-то пытался добиться его расположения подарками и обещаниями уже после победы. Кто-то просто делал своё дело, не взирая на смену власти, и их Ренэф уважал больше остальных.

Хорошо поставленным голосом адъютант зачитал весь длинный список. В отличие от Ренэфа, он помнил всех и, произнося имя и титул, смотрел на того или иного представителя знати. Завершали список Никес и Клийя, Хармехи, который сейчас обсуждал с Нэбвеном положение дел в войсках… и Сафар. Если поначалу размеренный голос адъютанта и скучное содержание свитка успокоили почти убаюкали собравшихся, то в конце всеобщее настроение вернулось к исходному негодованию. Гостиная вскипела возмущёнными возгласами, точно котлы хайту.

– Он – не один из нас и ничего о нас не знает!

– Деревенщина не может разбираться в делах города!

– Царевич, должно быть, ошибся… Знать никогда не подчинится сельскому старосте! Что за позор!

– Править Леддной – это не овец считать!

– И ему мы теперь что, должны новый дворец отстроить?! А он будет грести городское золото, как привык грести навоз?!

– Этот чин был обещан мне!

– С ума сошёл – мне! Лично почтенным военачальником Нэбвеном!

– А кто велел открыть врата акрополя, а? Да если б не я…

Среди подобных криков были различимы голоса и тех, кому разум не отказал.

– Да вы что, в конец обезумели, противостоять воле самого Императора?!

– Он – человек! Рэмеи поставили над людьми человека!

– Сын Солнца выбрал того, кому рэмеи доверяют, и нам нужно довериться его выбору!

Всё слилось в единую какофонию – и разумные доводы, и брань. Ренэф стиснул зубы, чувствуя, как подёргивается от злости хвост. Эти люди каждый раз ухитрялись сделать так, что от них у него звенело между рогами, но теперь превзошли сами себя.

«Терпение, – напоминал он себе. – Нэбвен просил проявить терпение…»

Адъютант рядом с ним вздохнул и покачал головой.

– Градоправитель Сафар, подойди, – позвал царевич, но его голос потонул в общем гуле. – Всем молчать! – рявкнул он тем своим тоном, которым обычно отдавал приказы отряду.

Воцарилась напряжённая тишина, вязкая, густая от ненависти – хоть хопешем разрубай. Солидная часть этого потока ненависти была направлена на самого Ренэфа – он это знал, да и не переживал особо.

– Градоправитель Сафар, подойди ко мне, – повторил он.

Мужчина подчинился, кажется, с облегчением. Рядом с царевичем ему явно было спокойнее. Взгляд рэмеи скользнул по его руке – перстень-печать мерцал чистым золотом на указательном пальце.

– Ради покоя в этом городе я произнесу то, что должен, ещё раз. Хотя видят Боги, как надоела мне ваша тяга любое собрание превратить в базар, – Ренэф чуть оскалился, стараясь, чтобы его голос звучал спокойнее. – Этот человек носит мою личную печать как знак моего благословения и как напоминание вам всем. Споря с ним, вы спорите со мной. И, как вижу, у многих здесь есть желание сделать именно это… – он прищурился. – Вы забыли, как началось наше знакомство, но я не забыл. Я помню, кто из вас поддерживал Ликира. Я помню, кто из вас улыбался мне в лицо, а сам молился, чтобы я сдох в одном из дозоров. Я помню, как некоторые ждали, когда я оступлюсь, в чём совершу ошибку, и уповали на неё. Я напомню вам: каждый из вас здесь занимает своё место исключительно по моей милости… и по благоразумию моих советников, убедивших меня, что полная смена леддненской верхушки принесёт городу вред. Но ведь я, – он недобро усмехнулся, – могу передумать. Мне претит ваша неблагодарность. Я выбрал одного из вас, из людей, рождённых на этой земле. А теперь вы тявкаете, что он для вас недостаточно знатен. Он не до конца знает ваши порядки, и вы можете помочь ему – на благо вашего же города. Но вместо этого вы пришли доказывать мне, что знания и навыки каждого из вас ценнее. Ну и кто же достойнее? Ты? – он указал хопешем на главного казначея. – Или, может быть, ты? – хопеш повернулся в сторону главы мастеровых. – А чем хорош вот, например, ты? – клинок указал на одного из представителей знати, и тот побледнел. – Ах да, ты родовитее… Да только кого из вас ни назначь, другим будет поперёк горла, это я уже понял. И на следующий же день вы придёте скулить, прося отменить приказ, – Ренэф фыркнул и положил хопеш обратно на