настоятеля упомянул, что к нему недовольные рабочие тянутся, а у того проповеди очень на речь социалистов смахивают. Когда я закончил, он взял с края стола несколько пустых листов, перьевую ручку и придвинул все это ко мне.

— А теперь все, что мне рассказал, напиши здесь. И с этим я схожу к Его Превосходительству. Для начала. Но чтоб завтра у тебя кроме мыслей были еще и доказательства, хотя бы косвенные, твоей теории, понял⁈ Иначе грош цена твоим рассуждениям. И настоятеля этого проверь самым тщательным образом. Хоть сам к нему сходи и проповедь ту послушай, но мы должны знать точно — скрытый он социалист или просто ему кто что нашептывает. Но действуй аккуратнее! Он все же священнослужитель и получить еще такие же бумаги и от церкви я не желаю, — потряс он в воздухе кляузой промышленников.

— Сделаю, — кивнул я, начав по второму кругу пересказывать свои мысли, но уже в письменном виде.

Закончил только через полчаса. Сформулировать все на бумаге оказалось сложнее, чем рассказать устно, про рекомендации Императора насчёт быта рабочих, я тоже не забыл упомянуть. Так еще и перьевая ручка — это не шариковая из моего прошлого мира. Тут навык ее использования нужен. В итоге на первом экземпляре я оставил пару клякс, и пришлось все переписывать. Но справился.

Уже когда хотел покинуть кабинет, полковник вновь меня придержал.

— Тут тобой интересовались. Человек приходил, аж из думского собрания. Пытался выяснить аккуратно про тебя все, что возможно.

Я с удивлением посмотрел на полковника. Неужели у этого Петровского настолько «волосатая лапа» оказалась где-то в верхах? Но следующие слова Евгения Валерьевича заставили меня удивиться еще больше.

— Я так понял, кому-то ты из влиятельных людей, а то и из князей перешел дорожку. Но не в рамках службы, а вообще, — помахал он рукой в воздухе. — Может у него какие претензии к твоему роду, или в свободное время кому-то ты что-то оттоптал. С твоим-то характером не удивлюсь, — хмыкнул он. — Пока-то мы его завернули, но ты подумай, что у тебя за недоброжелатели могли появиться и постарайся сделать так, чтобы это не коснулось нашей службы.

— Обязательно. Благодарю, Евгений Валерьевич, — четко по уставному кивнув полковнику и прищелкнув каблуками, я покинул кабинет Баратина.

Возвращался я в свое отделение в глубокой задумчивости. Кому это я мог перейти дорожку? Из князей на ум приходит лишь Воронцов. Других не знаю и не сталкивался. Неужто это он? Но зачем? Из-за Лиды? Или… сама Лида пользуется связями папеньки? Вот же неугомонная!

В отделении кроме Гнедина опять никого не было.

— Егор Васильевич, — позвал я поручика и тут же озадачил. — Когда увидите Артюхова или Паршенко — передайте им мой приказ зайти ко мне в ближайшее время. Если буду уже не в кабинете, пусть ко мне домой идут. Это срочно!

— Будет сделано, — кивнул поручик и тут же скрылся за дверью.

Я же пошел в архив. Но на этот раз не за бумагами по бухгалтерии, а искать документы на выявленных пособников или сочувствующих социалистам. Мысль была проста: просмотреть, чем они занимались до того, как пришли к революционной деятельности и какие объяснения давали, если был опрос, о причинах их побудивших встать на этот путь. Не скажу, что нашел много данных. Обычно подобным вопросом мало кто до меня интересовался. Но все же стандартное «зачем стал помогать эСеРам или народной воле» в отчетах было. И кроме идеалистических ответов «потому что я за равноправие» или «невмочно жить, смотря как дворяне пируют, хочу также», было и то, что я искал. В пяти отчетах промелькнуло, что выявленные сочувствующие рабочие рискнули пойти против власти из-за недостатка денег и кошмарных условиях работы на заводе. То что нужно! Для начала сойдет, а там уже целенаправленно своих ребят направлю рыть в эту сторону. Уверен, доказательств моей теории, как ее назвал Баратин, я получу с избытком.

— Ха! — вдруг пришла мне идея. — А ведь я давно Василия с Сергеем и Акинфеем не навещал. Вот уж кто — лучший пример моей теории. Надо будет к ним сходить. Узнать, как живут.

Артюхов с Паршенко явились в отделение уже под конец дня. Лукьянов тоже, но его я решил озадачить другим. Пусть еще в архивах покопается. Может еще наскребет чего, что я пропустил.

Показав Борису найденные мной дела и на что в первую очередь обращать внимание, отправил его работать, а сам стал объяснять моим «тихушникам», что я от них хочу.

— Начальство заинтересовалось настоятелем Никодимом. Ваша задача — послушать его проповеди, а после составить отчёт на этот счёт. Также внедрить своего человека в его окружение, если еще там его нет и узнать — нашептывает ему кто-то говорить такие речи, или он все делает самостоятельно и кто там рядом отирается. Но все делать максимально аккуратно! Конфронтация с церковью недопустима. Емельян Никифорович, — обратился я к Артюхову. — Прошу еще вас подготовить мне одежду для похода в ту церковь. Хочу сам послушать этого настоятеля, но чтобы на меня внимания поменьше обращали. Когда у него проповеди?

— По воскресеньям, как у всех, — пожал поручик плечами. — Сделаю, только размер ваш скажите.

Сообщив поручику размер моей одежды, я отпустил подчиненных и облегченно выдохнул. Вроде завертелось. Завтра еще покажу краткий отчет Баратину, чтобы выиграть себе времени, а там уже я столько подтверждений моей «теории» накопаю, что промышленники сами не рады будут, что на поводу у Петровского пошли!

Вернулся домой я уже когда почти стемнело. Приветственно кивнув Дементию Поликарповичу, уже хотел отправиться наверх, но был остановлен консьержем.

— Григорий Мстиславович, погодите минутку. Тут вам письмо оставили.

Обернувшись, увидел в руках у мужика вытащенное откуда-то письмо, которое он мне протягивал.

— Благодарю, — принял я послание.

Уже зайдя в квартиру, я развернул конверт и прочитал его содержимое.

«Прошу встречи с вами… дня в четыре часа пополудни в ресторане Метрополь»

Коротко и лаконично. А главное — непонятно от кого. Конверт ни чем не пахнет, что характерно для посланий от дам, подписей нет… Да и кто передал-то? Я не удержался и спустился обратно к консьержу, но тот ясности не добавил.

— Пришел представительный господин. Он настоятельно просил передать письмо вам лично в руки. Но сам он не представлялся. Да-с. Хотя… видел-с я таких господ. Очень похож на слугу влиятельного