Я вижу, что сейчас Соболевской спокойно и комфортно. А вот себя ощущаю странно.

Из-за грядущей дебильной сессии мне нужно находиться на парах, чтобы, наконец, получить этот диплом. Я хотел просто оставить на какое-то время Лику у мамы. Хотя бы до того момента, как отец не озвучит нам конкретную дату свадьбы. Но зачем-то трачу почти каждый день по несколько часов на дорогу туда и обратно. У меня есть вагон и маленькая тележка времени думать о чем и о ком угодно. А как на репите днём и ночью вертится в голове все, что было до того разговора у дверей моей квартиры.

И желание быть где-то поблизости к рыжим локонам становится навязчивее.

Я делю кровать с той, с кем вот-вот буду делиться фамилией. Но все что могу - это смотреть. Смотреть под шум волн на то, как Лика, сидя на капоте моей тачки, жмурится и подставляет южному декабрьскому солнцу свой нос в конопушках. Видеть, как она, засыпая, ласково гладит свой уже заметный живот. Даю сотню баксов, что Лика ведёт с ним немой диалог. И мое любопытство бесится. Хочется знать мысли в этой рыжеволосой головке, которая по ночам иногда путает мое плечо с подушкой.

А сама же Лика бесится, когда по утрам моя физиология делает пространство и без того тесной кровати ещё теснее.

— Убери его! — меня будит гневное фырканье и болезненный толчок в бок.

Раздираю глаза, а Лика, уже насупившись, сидит противоположном углу кровати.

— Кого? — бурчу я и спросонья даже не понимаю о чем речь.

Рыжик устремляет уничтожающий взгляд на то, что бугрится под покрывалом в районе моих бедер.

— А... это... — зеваю сквозь усмешку. — Не могу. Разве что отрезать.

— Не мешало бы.

— Да он то в чем виноват?

Иронично вскинув брови, Лика молча приподнимает край пижамной футболки, обнажая живот. нет. это уже животик. Мой взгляд с жадным интересом задерживается на так аккуратно округлившейся части ее тела. Забавно, но первый раз за столько времени, когда она не прячет его от моих глаз.

— Ну. — потягиваюсь на кровати, играя мышцами, и укладываю руки за голову, — откровенно говоря - это лишь мой косяк.

В океанах ее глаз темнеет, а щеки становятся похожими на помидорку. И видимо, не только мой взгляд сейчас внимательно скользит по собеседнику. Солнечные бровки Лики сходятся к переносице:

— Новая тату? — ее глаза с неподдельным интересом всматриваются в мой голый торс.

Я сдерживаю свое многозначительное хмыканье. Заметила и не только, а даже знает и помнит все мои татуировки.

— Не-а. Старая, — нагло вру.

Еще один рисунок на рёбрах я сделал через два дня после разговора с Ликой у дверей своей квартиры.

— Нет. Я давно заметила. Ее не было раньше. Точно помню. Я же. — уверенно толкует она, на полном серьезе сканируя глазами мое тело.

А потом замолкает, смутившись ещё больше, когда взгляд останавливается где-то в точке торчащего покрывала. Став идеально пунцовой, Лика подскакивает с кровати.

— Я в ванную, — бурчит она, хватая вещи со стула.

Не успеваю моргнуть, как Рыжик исчезает из спальни, громко хлопнув дверью. А я остаюсь лежать на кровати, расслабленно закинув руки под затылок. Устремляю взгляд на потолок и растягиваю губы в улыбке. Лике, наверное, лучше пока не знать, что вина за мой уверенный утренний стояк лежит и на ней тоже. Кровать слишком узкая, а ее тело слишком тёплое и запах ее кожи вытесняет кислород в легких. Как бороться с желанием припечатать, прижать рыжую к себе... снова?

& & &

— Марк.

Отрываюсь от монитора ноутбука, на котором открыты уже с десяток вкладок с сайтами, где можно купить курсовую работу. За прошедшую неделю я накатал столько километров туда и обратно, что было вообще не до этого. А завтра уже защита.

Вопросительно взглядываю на Лику, закутавшуюся в плед на кровати. Время около полуночи, и я удивляюсь, почему Рыжик ещё не видит десятый сон.

— Я тебе мешаю? Разбудил? — интересуюсь я, потирая уголки глаз, уставших за многочасовым просиживанием у ноута.

— Нет, — она часто моргает ресницами и скромно мнёт край пледа. — А у тебя есть тёплое одеяло? Я замёрзла.

И в унисон ее словам в окно моей комнаты ударяется жёсткий порыв ветра. Последние несколько дней погода все чаще стала напоминать, что на дворе уже вторая декада декабря.

— Да, конечно, — спохватываюсь я.

Встаю из-за стола и начинаю поиски одеяла в шкафу напротив кровати. И пока ищу, меня посещают шальные мысли послать курсовую в пешее эротическое и предложить Лике себя в качестве грелки в кровать. А что? Она и так жмётся ко мне каждую ночь, а потом делает вид, что «ничего такого и не было».

Но одно неосторожное движение рушит все мои планы. Стоящая в шкафу коробка, случайная задетая одеялом, с глухим грохотом отправляется на пол, а ее картонная крышка летит в сторону.

Краем глаза замечаю содержимое, вырвавшееся из коробки, и внутри все обрывается.

Твою же мать! В панике пытаюсь запихнуть тяжелое одеяло обратно на полку, чтобы поскорее убрать все лежащее на полу с глаз долой. Только бы Лика не заметила!

— Что это? — слышу испуганный голос за спиной.

Поздно! Холодеющими руками кое-как управляюсь с одеялом и, стоя в распахнутых дверях шкафа, оборачиваюсь. Лика уже сидит на краю кровати и вертит в руках несколько фото, подобранных с пола.

«Не смотри! Не смотри! Не смотри!» — звенит в моей голове.

Но тоненькие пальчики Лики уже трясутся. Она поднимает на меня широко распахнутые глаза. Света от настольной лампы хватает, чтобы разглядеть затмевающую их оторопь.

— Почему на этих фото разбитая машина и... — Лика сглатывает, запинается, а голос дрожит. — Кровь.

Белеющее лицо Рыжика выводит меня из ступора. Делаю шаг и рывком выхватываю из ее рук фото и метеором собираю все оставшиеся снимки и документы, разбросанные по полу перед кроватью. Стараюсь сам не смотреть на фотографии и мысленно взрываюсь от накрывающей меня злости. Какого хрена мама до сих пор не избавилась от этого? Я же просил!

— Марк. Что это?

Стискиваю зубы. Сгребаю все обратно в коробку. Хочу сорваться на грубость, чтобы у Лики не было и желания подходить к этому вопросу. Но молчу. Нельзя. Она не виновата, что увидела то, что не должна. На одном вдохе убираю все шкаф, даже забыв про это чертово одеяло, и намереваюсь толкнуть речь о том, что все это мимо неё.

Но даже не успеваю обернуться, как чувствую: мой затылок буравится взглядом Лики, а предплечье сдавливается ее пальцами.

— Я дождусь ответа? Почему у тебя в шкафу хранятся фото какой-то аварии, где все в крови?

Повернувшись к Лике, попадают под ее испытывающий, грызущий взгляд. Она стоит перед моим носом и смотрит на меня в упор снизу вверх. Нервно сжимая кулаки, стараюсь не грубить, но ответить так, чтобы стало понятно: беседы не будет.