я ими печь топлю» («Песня конченого человека», 1971), «Вот и лежу расхристанный, / Распяленный гнию» («Гербарий», 1976; АР-3-14), «И гноем брызнуло из глаз, / И булькнула трахея» («Ошибка вышла», 1976), «Да, мой мозг прогнил на треть, / Ну а вы здоровы разве?» («Диагноз», 1976), «Улыбаюсь я волчьей ухмылкой врагу, / Обнажаю гнилые осколки» («Конец охоты на волков», 1977 — 1978).

Известны также воспоминания артиста Таганки Виталия Шаповалова о Высоцком, когда тот «приходил в кабинет [Любимова] и говорил: “Юрий Петрович, мне надо уехать”. Шеф начинал: “А как же театр?”. И однажды Володя ему говорит: “Юрий Петрович, я же весь гнилой. Какой театр?.. Дайте мне посмотреть хоть что-нибудь, увидеть других людей, другие страны — я могу не успеть!»[2203]. Да и советская власть сама всех гноила — в «Песне-сказке про нечисть» Змей-Горыныч угрожает: «Пусть нам лешие попляшут-попоют, / А не то я, матерь вашу, всех сгною'.»[2204] (этот же мотив разрабатывается в песнях Александра Галича «Засыпая и просыпаясь» и «Слава героям»: «Сгнило в вошебойке платье узника», «А маршала сгноили в Соловках»).

Отродью человечества Сколотим крепкий гроб

Такую же уверенность в победе над врагом демонстрировало лирическое мы в «Штрафных батальонах» (1963): «Вы лучше лес рубите на гробы — / В прорыв идут штрафные батальоны!». Причем если здесь враг назван «гадом» («Считает гад — морально мы слабы» /1; 379/), то в «Священной войне» — «отродьем».

В свете сказанного можно сделать вывод, что универсальная образность и набатный дух песни «Священная война» были очень близки Высоцкому.

***

В середине 90-х годов был найден новый фрагмент повести «Дельфины и психи»[2205] [2206] [2207], который был написан, вероятно, как послесловие к ней, но вместе с тем представляет собой квинтэссенцию всей повести. И в этом фрагменте идет постоянное чередование двух образов героя-рассказчика — здорового человека и сумасшедшего.

Разберем несколько эпизодов.

Реплика: «Нет-нет, товарищи, я на самом деле был болен, да клянусь вам честью! Ну почему вы мне не верите? Уверяю вас! Чистая правда! Вот вам крест!» (С5Т-5-45), — буквально предвосхищает «Притчу о Правде», где автор говорит о себе: «Голая Правда божилась, клялась и рыдала» /5; 155/, «Я уверяю вас, всё это — чистая правда, / А остальное, товарищи, — чистая ложь» /5; 490/ («товарищи» = «товарищи»; «клянусь» = «клялась»; «Уверяю вас! Чистая правда!» = «.. уверяю вас, всё это — чистая правда»). Причем если Правда «божилась, клялась и рыдала, / Долго скиталась, болела, нуждалась в деньгах», то и герой-рассказчик говорит: «.. я на самом деле был болен <…> Вот вам крест».

Кроме того, строка «А остальное, товарищи, — чистая лож-ь», по сути, повторяет начало послесловия к повести: «Прежде всего — всё ранее написанное мною прошу считать полным бредом». А двойное отрицание «Нет-нет, товарищи, я на самом деле был болен» нередко встречается и в стихах: «Нет! Нет! Во мне Эзоп не воскресал!» (АР-10-36), «Нет! Нет! Сегодня точно к амбразуре» (АР-3-142), «Нет! Нет! У народа нетрудная роль: / Упасть на колени — какая проблема?» (АР-1-171), «Нет-нет, ребята, все не так! / Всё не так, ребята!»554

Предупреждаю: то, что я напишу сейчас, — и в самом деле творчество, тогда как раньше было графоманство, и то, что я начну сейчас, будет настоящая жизнь, а раньше — что это была за жизнь? Раньше была «борьба с безумием». Хотя борьба и есть жизнь, как утверждает Горький (это ведь у него: «Если враг не сдается — его сажают»). Но борьба с безумием не есть жизнь, дорогой Алексей Максимович. Борьба с безумием — это просто борьба с безумием! Так-то, дорогой основоположник!

Здесь имеются в виду два высказывания Горького. Первое: «Жизнь, как это известно, — борьба господ за власть и рабов — за освобождение от гнета власти»555. Впрочем, похожее высказывание есть и у Николая Островского: «…жизнь без борьбы для меня не существует. На кой черт она мне сдалась, если только жить для того, чтобы существовать. Жизнь — это борьба»[2208].

И второе высказывание, едко высмеянное Высоцким: «Если враг не сдается — его уничтожают». Так называлась статья Горького, опубликованная в газете «Правда» (№ 314 от 15.11.1930). В повести же представлена осовремененная версия этого высказывания: «Если враг не сдается — его сажают» (поскольку самого героя-рассказчика посадили в психушку; кроме того, здесь содержится намек на массовые посадки инакомыслящих в 1966 — 1968 годах).

А далее вслед за Горьким появляется еще один знаковый персонаж. При этом уже в самом начале послесловия происходит совмещение двух сюжетов: посвященного психбольнице и посвященного океанариуму (в основной редакции повести это произойдет ближе к концу, когда дельфины и киты освободят узников психбольницы).

Итак, к герою-рассказчику, который является пациентом этой больницы, нео-ожиданно подходит профессор-ихтиолог и ни с того ни с сего сообщает о том, что происходит в океанариуме: «Только что ко мне подошел человек, говорит: “Здравствуйте, батенька*. Ну наконец-то! Слыхали! Дельфины-то опять что затеяли? А? Каково?”».

Дорогой читатель, вам ничего не напоминает это обращение? Если нет, тогда бьем цитатой:

1) Л е н и н… Так вы Ипполит Сестрорецкий? Здравствуйте, батенька*. Ну-с, а теперь о вас газеты пишут. <.. >

Л е н н н… Дятлов, вы? Здравствуйте, батенька, куда исчезли, почему не показываетесь?[2209] [2210]

2) Владимир Ильич мгновенно окинул его взглядом, быстро идет навстречу, протягивает руку:

— Здравствуйте, батенька, здравствуйте.

— Добрый день, Владимир Ильич.

— Прошу сюда, вот в это кресло. Да вы смелей, смелей.558

Вообще ленинское обращение «батенька» было у всех на слуху — достаточно вспомнить его знаменитое высказывание о Льве Толстом: «Улыбаясь, прижмурив глаза, он с наслаждением вытянулся в кресле и, понизив голос, быстро продолжал: “Какая глыба, а? Какой матерый человечище! Вот это, батенька, художник…”»[2211] [2212].

Да и в основной редакции «Дельфинов и психов» также присутствует это слово, и произносится оно от лица врачебного персонала, который является олицетворением власти: «Вы, — говорят, — батенька, получили 68, а вы, — говорят, — Митенька, — 2». Можно предположить, что и здесь в первом случае медперсонал обращается к самому герою-рассказчику, называя его «батенька»560 А почему он получил «68» (по 100-балльной шкале), догадаться легко: это намек на 1968-й год, когда Высоцкий попал в психиатрическую клинику имени Соловьева.

Приведем еще раз цитату из послесловия к повести: «Здравствуйте, батенька! Ну наконец-то! Слыхали! Дельфины-то опять что затеяли? А? Каково?». И сравним ее с репликой Ленина в сценарии А.