Пронзительная боль раздирала тело алхимика, сжигала нервы, возвращаясь, словно прибой. Каждый вдох, каждый удар сердца несли его дальше и дальше по реке страданий. Однако ни за какую цену он не отведет взгляда от все лучше видимого символа. Его голова кружилась, кровь пульсировала в висках.

Звук поразил его, словно удар грома, так же внезапно, как раньше темнота. Не желая того, он открыл рот и произнес слог, который был отражением видимого знака. Т’ЦХАААНГ.

Он ощутил на языке вкус крови, так, словно звук превратился в острые осколки и поранил его рот. Т’ЦХАААНГ.

Голову пронзила вспышка боли, и наконец он смог отвести взгляд от камня. Комната сияла необычным голубым светом, затмевающим слабое мерцание керосиновой лампы. Анастасия что-то беззвучно кричала и бежала к нему, однако в каком-то замедленном темпе, словно воздух внезапно приобрел консистенцию сиропа.

Рудницкий глубоко вздохнул, зная, что должен еще раз произнести СЛОВО, пока она его не остановила. Звук нес в себе сложно объяснимые чувства: воспоминания славы, извечной силы, не знающей границ мощи. Он был как прикосновение Божьей руки. Т’ЦХАААНГ.

Его сознание погасло в очередном спазме боли, но в этот раз Рудницкий погрузился в темноту с улыбкой.

Рудницкий открыл глаза и заморгал, пытаясь настроить зрение. Он лежал на удобной кровати, постель пахла чистотой, а холодный компресс на лбу свидетельствовал о том, что кто-то о нем позаботился. Больница? Мужчина со стоном приподнялся на локтях и огляделся: кирпичные стены, старинная мебель, свеча вместо керосиновой или газовой лампы. Анклав. Он все еще в анклаве.

Какая-то тень отделилась от стены, алхимик ощутил аромат гардении и кедра.

– Подожди, помогу тебе сесть, – сказала Анастасия.

– Что случилось? – спросил он.

– Ничего особенного, – вздохнула девушка. – Вы узнали символы, а потом соответствующие им звуки. Ну и начали наслаждаться ими, повторяя, как маленькие дети плохие слова. Это моя вина, я должна была вас предупредить, забыла, как они могут влиять на слабые умы.

– А ты? А ты что-то увидела? – спросил он, игнорируя упреки.

– Конечно, – сухо ответила девушка.

Она подложила под спину алхимика несколько подушек, помогла ему удобно устроиться.

Лишь сейчас Рудницкий заметил вторую кровать с противоположной стороны комнаты. На ней лежал беспомощный Самарин с закрытыми глазами, на его лице застыла гримаса смертельной усталости.

– Что с ним?

– Ничего с ним не будет, но нужно время, чтобы пришел в себя. Было бы хорошо, если бы ты использовал свои лекарства. Если, конечно, есть что-то, соответствующее такому случаю.

– А конкретней?

– Истощение, повреждение голосовых связок, кровотечение в горле и во рту.

– Что-то найду, – пробубнил алхимик. – Подай мою сумку… Это должно остановить кровотечение, – сказал он, уже перебирая флакончики.

– Что это? – недоверчиво спросила Анастасия.

Рудницкий вытащил небольшую бутылочку из гиалитового стекла, понюхал крышку.

– Еще свежее, – довольно заявил он.

– И? – подталкивала его девушка.

– Это спагирическое лекарство…

– Я знаю это название. Достаточно перечислить состав.

– Шалфей, подорожник, тысячелистник, экстракт цикория, порошок из черного обсидиана, ягоды красной калины…

Анастасия небрежно отмахнулась.

– Не отравишься.

– Ну, спасибо! – рявкнул Рудницкий. – Будет меня тут поучать двадцатилетняя… – Он замолчал, вспоминая, кем является Анастасия.

– Я занималась алхимией, когда твои предки еще прыгали по деревьям, – спокойно ответила она. – Пей уже!

Мужчина послушно сделал глоток горькой микстуры и прополоскал рот водой.

– Дашь это Сашке, хорошо? – попросил он.

– Дам, а сейчас спи. Ты должен отдохнуть.

Рудницкий открыл рот, чтобы сказать, что думает про отдых в анклаве, но промолчал, наткнувшись на взгляд Анастасии.

– Вам ничего не угрожает, – заверила девушка. – Солдаты забаррикадировали вход в каменицу, а я установила несколько… ловушек. Но так или иначе, я сомневаюсь, чтобы кто-то осмелился на нас напасть. Не после такого кошмара. Погибли пятнадцать солдат, но и противник понес потери. Мы насчитали одиннадцать тел. Шептуны не могут иметь много прислужников. Пока не могут.

– Почему?

– Сила, что проходит через коридор, слишком слабая, чтобы совершать настоящие чудеса. Только это может вызвать массовый наплыв желающих. Пока это забава для немногих, отсюда я делаю вывод, что мы сильно сократили все масти маньяков.

Алхимик засунул руку в сумку и нащупал рукоять двуствольного Дерринджера. Как его назвал Самарин? Оружие последнего шанса? Пистолет был заряжен пулями крупного калибра. Алхимическое серебро пополам со свинцом. О меткой стрельбе нечего и мечтать, не с такой конструкцией, но из-за маленького размера его носили с собой и при необходимости стреляли почти в упор.

Анастасия нежно разогнула его пальцы и забрала оружие.

– Это ни к чему. Я не позволю причинить тебе вред и посторожу твой сон, – пообещала она. – Отдыхай.

Рудницкий прикрыл веки, не только потому, что не хотел дразнить девушку, а потому, что усталость обрушилась на него, как лавина, и моментально погрузила его в бессознательное состояние. Каким-то образом он ощущал присутствие Анастасии и – что еще страннее – она давала ему ощущение безопасности. Он проспал спокойно до самого утра.

* * *

Рудницкий разгребал вилкой неаппетитную кашицу и пил чай. Завтрак был типично военным: яичница из яичного порошка, мясная консерва и немного сухофруктов. Хотя реакция его сотрапезников – Самарина и его подчиненных, уплетавших все с аппетитом, – свидетельствовала о том, что паёк даже выше армейских стандартов.

– Что это нам дает? – спросил Самарин, утолив первый голод. – Эти символы и звуки?

– Они что-то означают? – спросил алхимик.

Все время он боролся с желанием произнести выученную формулу, несмотря на израненные десны и охрипшее горло.

– И да и нет, – ответила задумчиво Анастасия. – Это не заклинания, слова силы не имеют конкретного действия. Только от вас зависит, что с ними делать.

– То есть? – нахмурил брови алхимик.

– Твоя формула означает то же, что и «концентрация», «решительность» и «преодоление преград». Это не волшебная палочка, ее произношение требует определенного психологического состояния. Допустим, есть какое-то трудное задание, эта формула поможет тебе преодолеть сопротивление других и собственные сомнения или комплексы.

– А на практике?