– Так мы знали об этом. И его маршруты я лично проверял. Не было ничего подозрительного. Его такси даже рядом не было с теми местами, где совершались нападения.

– Такси не было. А его личная машина? – Звягин смотрел в одну точку, медленно выговаривая то, что только что рождалось в его мозгу. – А что, если он пересаживался на свою машину, а его такси занимал кто-то еще?

– Кто?

В его голове снова зашумело. Он не мог после перелета и последовавшей за этим бессонной ночи так стремительно соображать.

– Мог это быть сожитель Ивановой, а? Этот хитрый, ушлый малый мог запросто садиться в машину Климова и работать за него. А сам Климов тем временем совершал свои черные дела. Я забыл тебе сказать… – Звягин изобразил фальшивое раскаяние. – Поляков утверждает, что в вечер исчезновения его девушки на той самой остановке, где ее якобы высадил Климов из такси, видели машину, похожую на личную машину Климова.

– Ничего себе! – Сергей откинулся на спинку кресла и на мгновение крепко зажмурился. – Мы искали маньяка, а он все время был рядом? Так выходит?

– Никак пока не выходит, старлей, – со вздохом оборвал свои и его рассуждения Звягин. – Сожитель Ивановой мог подменять Климова, но тогда в эти дни он сам не мог работать. У него должны были быть выходные дни. А мы этого не знаем наверняка. А проверить… Вряд ли сможем, три с половиной года прошло. Хранятся или нет табели выхода на работу так долго в их таксопарке, я не знаю.

– А Иванова, возможно, знала об этом и хотела нам сообщить.

– И ее за это убили. Только кто? – Звягин ободряюще смотрел на помощника.

– Либо Климов, либо ее сожитель.

– Да. Тем более, машина Климова въезжала в ее двор в вечер ее убийства. Не Полякова, замечу, а именно Климова. Этот самый Тимур – сожитель Ивановой – даже не отрицает того факта, что приезжал к ней со своей девушкой.

– Дочкой Климова?

– Да. Но он уверяет, что не убивал Иванову. И девушка дала показания в его защиту. Но никто… Никто не стал рассматривать самого Климова как подозреваемого. Вот что, старлей, надо точно узнать: когда именно завалился на больничную койку наш господин Климов? Накануне убийства диспетчера их таксопарка или раньше? И если раньше, то надо узнать…

– Можно ли уйти из клиники незамеченным. И так же вернуться…

От телефонного звонка на стационарный телефон они оба вздрогнули.

– Подполковник Звягин, – ответил старший сразу же. – Да, да, слушаю… Да, это я отправлял вам запрос. Установили? Хорошо. Отправили на электронную почту в приемную? Спасибо, замечательно. Сейчас схожу к секретарю и попрошу распечатать. А на словах… На словах не могли бы кратко мне сказать?… Даже так? Хорошо. Спасибо.

Он положил телефонную трубку на аппарат и кисло улыбнулся.

– Ну вот, старлей, круг и замкнулся.

– Что такое, товарищ подполковник? Плохие новости?

– Не знаю, плохие они или хорошие. Но, честно признаюсь, ожидаемые. – Его пальцы пробежались по пуговицам форменной рубашки, Звягин встал с места. – За свою тетку все эти месяцы ее пребывания в хосписе платила Милена Озерова. Последний платеж прошел из того самого города, где она родилась, неделю назад. Платежи поступали с карты какого-то коммерческого банка. Я даже названия не понял. Местный у них там. В письме точно указано все. И реквизиты и… Ладно, пошел я за письмом. А ты собирайся, собирайся в соседнюю область, старлей. Надо узнать, кто живет сейчас в квартире родителей Милены. Может, она навещала их, может, даже была дружна, может, и гостила у них какое-то время. Господи, какую же я несу чушь!..

С этими словами Звягин вышел из кабинета. А Сергей открыл свой блокнот и сделал приписку в столбике напротив имени и фамилии Милены Озеровой.

«Платила с банковской карты», – написал он. И сделал приписку: – «Кто-то платил за нее последние полгода после того, как ее не стало».

Подумал и внизу столбца из имен и фамилий написал жирным шрифтом: «Кто?»

До соседней области он домчал за два с половиной часа. Сверился со временем и позволил себе помечтать, что успеет вечером в спортзал. Там он непременно встретит Виту и утащит ее если не в кино, то в ближайшее кафе. Там, он точно знал, подавали невкусную, но здоровую еду, на которую Вита была подсажена. Он не любил этих вот модных штучек: котлет из шпината, морковных пирогов, супов-пюре из капусты и тыквы. Но ради нее готов был давиться.

Сверяясь с адресом по автомобильному навигатору, Сергей достал телефон и набрал номер спортинструктора из женского зала. И страшно обрадовался, когда она его узнала. И даже поверил в сегодняшний день, когда, неожиданно осмелев, позвал ее на ужин, а она не отказалась.

– До вечера? – уточнил он.

– До вечера, Сережа…

Дом, в котором когда-то жили родители Милены Озеровой, был еще достаточно новым. Его бетонные бока не успели потемнеть от времени. А на одной стене даже красовалось потрясающее граффити. Двор был чисто выметен. Территория парковки четко разграничена от детской площадки и тротуарной дорожки, петляющей между клумбами.

Он подошел к подъезду и набрал номер квартиры на кодовом замке. Пошел вызов. Долго никто не отвечал. Наконец, мужской голос отозвался. И целых пять минут требовал от Хромова объяснений.

– Ладно. Не впустил бы ни за что. Но раз вы знакомый Милены…

Ага! Значит, помнит, значит, знает Озерову!

Дядька встретил его на лестничной клетке, где курил в распахнутую форточку. Одет был в мятые трикотажные шорты до колен и белоснежную футболку, только извлеченную из упаковки, – на ней остались заломы.

– Это я рвался к вам, – протянул мужчине руку Хромов. – Хотел задать вам несколько вопросов о Милене Озеровой.

– Задавай, – пыхнул дымом в форточку дядя. – Но мало что я могу тебе рассказать. Виделись редко.

– Когда в последний раз?

– Ох… – Мужик почесал острый кадык, задумавшись. – Зимой.

– А где, не помните?

– Чего же не помнить? Ко мне она приехала. Жене моей полтора года было, как схоронили. Поминали. Миленка приехала загодя. Продуктов привезла. Готовила все сама. И даже с ночевкой осталась. Хотя мужик ее и был против. Весь телефон ей оборвал. Связалась тоже с идиотом!

– Это ее парень или муж?

– Какой парень? Муж! Такой сволочной. Все нервы девке измотал. Моя, когда жива была, все уговаривала ее его бросить. А она – не могу да не могу. Нас с ним, говорит, многое связывает. Одна беда, говорит.

– Какая беда?

– Не знаю. Никогда к ней в душу не лез. Она не