Окно, ведущее в хлев с коровами, она узнала и снаружи: крохотное, с паутинкой в углу. Гвен закрыла глаза и распластала ладонь по стене, изо всех сил пожелав найти ту дверь, которую сама же и сделала. За спиной у нее раздался восхищенный вздох, и Гвен приоткрыла один глаз. Получилось! В темноте тоненький золотой контур на стене казался очень ярким. Гвен толкнула этот сияющий прямоугольник, и дверь распахнулась. Внутри было темно и тепло, пахло коровами и сеном. Гвен затолкала девчонок внутрь и прикрыла дверь, которая немедленно исчезла.

Ей на шею прыжком бросилось что-то теплое и когтистое, и Гвен со смехом прижала Ульвина к себе. Нашелся!

– Привет, привет, – зашептала она.

– Я проснулся, а тебя нигде нету, – горестно зашептал он, обнимая ее за шею. Он задыхался и кашлял, как старик, которому пришлось слишком быстро идти. – Я побежал и тебя искал, везде искал, и на лестницах тоже, и в большой комнате того холодного мальчика. Он сказал, что так и думал, что я говорящий! А еще сказал, что ты ушла. А я на него рассердился.

– Он тебя не обидел? – тихо спросила Гвен, поглаживая его дрожащую от кашля спину.

– Я бы его сам обидел, да мне нельзя, я доброе существо, – грустно сказал Ульвин, не выпуская шею Гвен. Он уже расцарапал ее когтями, но Гвен не обращала внимания. – Я ему просто сказал, что он злой и таких никто не любит.

– А он что? – сдавленно спросила одна из девочек.

Она была не в курсе, о чем речь, но жаждала подробностей, так соскучилась по историям. Гвен вдруг совершенно отчетливо вспомнила ее маленькой. Эта девчонка больше всех любила волшебные сказки и всегда щедро за них благодарила.

– Он загрустил и сказал, что сам это знает, – задумчиво протянул Ульвин. Он немного успокоился и выпустил шею Гвен, удобно свернувшись у нее на руках. Спина у него часто вздымалась, в груди по-прежнему что-то похрипывало. – И предложил мне еды. Я гордо отказался и ушел ждать тебя в подвал. Вдруг ты вернешься и будешь искать меня на том же месте, где оставила? – Он поднял голову и серьезно посмотрел на Гвен. – Если ты еще раз пропадешь неизвестно куда, я умру. Мое сердце очень дряхлое и не так уж хорошо работает. Давай я всегда буду спать у тебя за пазухой?

– Ладно. – Гвен покачала его на руках. – Смотри, а это мои подруги. Я их пригласила вымыться.

– Да, им это очень нужно, – важно сказал Ульвин, разглядывая девочек.

Те смотрели на него, как на самое чудесное из чудес, и Ульвину это явно понравилось. Гвен протянула его любительнице сказок, и тот благосклонно переполз на новые руки. Девочка охнула и присела.

– Аккуратнее, – распорядился Ульвин. – Я лесной дух, и ко мне надо относиться с уважением. Ко мне и к моему возрасту. Если уроните, мне конец.

– Угу, – пролепетала девочка и осторожно прижала его к себе.

Остальные потянули руки, чтобы тронуть и почесать его. Ульвин наслаждался, подставляя спину и чувствительные местечки за ушами, и Гвен решила, что его можно на пару минут оставить. Она подошла к двери в баню, распахнула ее и постучала об стену.

– Уважаемый банщик, – смиренно сказала она. – Вы здесь нужны, как никому и никогда. Приходите, а?

Пару минут стояла тишина, нарушаемая только вздохами коров и воркованием девочек, обступивших Ульвина, затем под скамейкой мелькнул огонек тлеющего веника и вылез курчавый банщик.

– Опять ночью! – с предупреждающей улыбкой сказал он.

– Знаю. Так получилось. Но взгляните на этих девочек. – Гвен отступила в сторону и громко, чтобы всем было слышно, сказала: – Они не будут на вас рычать, они милые и вежливые.

Девочки, растаявшие от встречи с Ульвином, при виде коротышки с тлеющим веником в руке подскочили, но сохранили дружелюбные выражения лиц и даже изобразили что-то отдаленно похожее на улыбки.

– Поздоровайтесь, – приказала Гвен.

– Здравствуйте, – послушно отозвались они.

Банщик какое-то время изучал их, потом смягчился.

– Ладно уж, и правда очень грязные. Погодите, я все приготовлю, – с натянутой улыбкой сказал он и захлопнул баню у них перед носом.

Полчаса спустя они, как в детстве, натирали друг другу спины золой и колотили вениками, жмурясь от пара. Банщик пригласил Ульвина пожевать варенье из шишек и скрылся вместе с ним, оставив на скамейке три чистые простыни.

– Больше нету, – сказал он, виновато улыбаясь: Гвен никогда еще не видела на одном существе столько разнообразных видов улыбок. – Запасы кончаются. Но я оставлю вам котелок сладкого отвара.

Когда они выползли в комнату отдыха и выпили отвар, Гвен улеглась на скамейку и задумчиво глянула на распаренную красную девочку, сидевшую рядом.

– Это ведь ты когда-то хотела сыну рыбака понравиться? Интересно, где он теперь. Крушит, наверное, что-нибудь у нас в деревне.

Остальные фыркнули.

– Я видела тут таких красивых золотистых существ, – мечтательно протянула девочка. – Они забираются на плечи к тем, кто уже нашел себе пару, и о чем-то с ними болтают. С князем у меня не получилось, сын рыбака неизвестно где, но тут много других мальчиков. Я выберу самого симпатичного и успешного в драках и попрошу этих золотых существ нас познакомить.

– И я, – прибавила вторая, обмахивая рукой свои пунцовые от жары щеки. – Эх, была бы у нас одежда получше, мальчики тут же нас заметили бы не только как игроков. Мне бабушка когда-то повторяла, что влюбишься – и анима сразу усилится. Как думаете, сейчас тоже так?

Девочки закивали, уныло глядя на свои жуткие тряпки, сваленные в угол. Гвен тоже глянула туда, выскользнула из парильни и, завернувшись в простыню, на цыпочках добежала по холодному полу до своего узла, по-прежнему лежавшего на сене. Она развязала его и задумчиво осмотрела свои вещи. Самым лучшим было тоненькое невесомое платье, которое она еще не надевала, – холодное, зато какое красивое! Гвен стянула то, что было на ней, и натянула чудесное платье, а сверху – длинное шерстяное одеяние, к которому была приколота чайка. Потом сосредоточенно начала подсчитывать оставшуюся одежду. Две рубашки, два платья, теплый платок. Ну как же так, это мамина одежда, нельзя ее отдавать! Гвен покосилась в сторону бани, где счастливо гомонили разморенные от тепла и воды девчонки. Ладно, когда мама вернется, мир снова станет волшебным, как был при ней, и уж тогда она создаст кучу новой одежды.

Итак: девчонок – восемь, вещей – пять. Как же их поделить? Гвен тяжело вздохнула и еще раз коснулась чайки. На это наверняка уйдет совсем капелька магии, подумаешь! Восстановит.

В третий раз вытянуть немного сияния из чайки было еще легче. Коснуться вещей и представить то, что хочешь получить, – тоже. Гвен зажмурилась и в точности повторила движение, которое мама показывала ей в детстве, когда сажала рядом с собой, касалась предметов и сообщала им свою волю. Гвен открыла глаза и с улыбкой посмотрела на то, что получилось. Наверное, знание, полученное в детстве, селится в тебе очень глубоко. Его не могут отнять ни Ястребы, ни время.