тоже разошёлся по своим делам, тем более, что время уже подошло к ужину. Я решил немного полежать, а потом сходить в вагон-ресторан.

Где-то часов в восемь я сполз со своей полки и, поулыбавшись всем в купе, направил свои стопы в сторону вагона-ресторана. Он находился в середине поезда, ближе к его началу. Проходя по вагонам, я ловил удивлённые взгляды пассажиров, впрочем, уже не обращал на них особого внимания, потому как надоело.

Пробираясь сквозь густую дымовую завесу в тамбурах, я вдыхал воздух в вагонах, но и там воняло не намного лучше. В нос шибали ароматы копчёной рыбы, в каком-то вагоне пассажиры отважились на покупку раков, и теперь там тоже стоял невыносимый запах рыбы, вот только тухлой. А что они хотели? Лето на дворе! Сладковатый душок сутки немытых тел смешивался с резким запашком мужских ног. Из туалетов тянуло хлоркой, но порой не справлялась и она.

Но вот, наконец, и вагон-ресторан. Хлопнув дверью, я вошёл и огляделся. Ресторан оказался заполнен лишь наполовину и, заприметив свободный столик, я направился к нему. Меня заметили, и ко мне сразу подошла девушка в переднике, на её голове было надето какое-то подобие кокошника из накрахмаленной кружевной тряпочки.

— Здравствуйте, что желаете?

— Поужинать.

— Пожалуйста, вот меню.

Взяв картонку с меню в руки, я бегло просмотрел его. Особых изысков в меню не наблюдалось, и выбор мучительным не оказался.

— Пожалуйста, рагу с овощами, салат «оливье», салат овощной, компот и три куска хлеба.

— Хорошо, — девушка мило улыбнулась, забрала меню и ушла.

А я стал подсчитывать в уме стоимость ужина. Получалось около четырёх с половиной рублей. Дороговато.

Через десять минут мне принесли заказ. Официантка быстро расставила тарелки, положила пару салфеток и упорхнула. Пока ел, я незаметно рассматривал посетителей. Человек шесть пришли сюда, чтобы в спокойной обстановке отведать водочки, остальные — кто зачем. Присутствовали две парочки, явно не из простых. Ну, и «золотая» молодёжь. Никто из присутствующих скромностью не выделялся и явно не бедствовал. Это было заметно как по одежде, так и по поведению.

Я же здесь выглядел как белая ворона, вернее, как баклан среди чаек. На меня поглядывали с любопытством, однако подсесть ко мне так никто и не решился. И слава Змееголовому. Я уже натрепался за сегодня с три короба, пора и честь знать, негритянскую... В общем, ужин прошёл спокойно.

— Выпить не желаете? Есть пиво! — предложила мне официантка, забирая посуду.

— Нет, мне ваше пиво не нравится, разбавляют водой. Не карашо.

Девушка заливисто рассмеялась.

— А у нас в бутылках. Есть очень приличное «Жигулёвское», и его не разбавляют.

Я на секунду задумался, но вспомнил туалет и передумал.

— Нет, спасибо.

— Ну, как хотите. С вас четыре пятьдесят.

Сунув девушке пятёрку, я встал со словами:

— Без сдачи. Спасибо за сервис.

И направился на выход. Но спокойно уйти мне не дали.

— Смотри-ка, негр?! — воскликнул один из командированных, уже успевший изрядно поднабраться. — А ну, стой!

— Стою! — спокойно ответил я и наклонился прямо к лицу этого алкаша.

Не хотелось никаких разборок, драк и прочего. Хотелось, чтобы меня просто никто не трогал. Имею я на это право? Имею. Я же не просто негр, я советский курсант-негр. Надо соответствовать.

Вперив свой взгляд в глаза задиры, я вспомнил Змееголового и все сцены кровавых побоищ со своим участием. Голубые, мутные и бессмысленные от алкоголя глаза командировочного сначала с вызовом смотрели в мои, потом стали постепенно проясняться, стремительно трезвея. Дождавшись полного протрезвления, оторвал от него взгляд и пошёл дальше без всяких последующих окриков.

— Ты чего? — спросил у внезапно протрезвевшего товарища его собутыльник. — Ты ж это, хотел его остановить?

— Хотел, да перехотел!

— А что так?

— Взгляд у него очень неприятный, словно в глаза змее посмотрел, аж протрезвел. Брррр.

— Так давай выпьем?

— Хватит уже, не хочу. Пошли уже спать.

Недовольно ворча, его напарник согласился, и они, расплатившись, вышли из вагона-ресторана.

Вернувшись в своё купе, я вновь попал в плен: теперь Маша попросила рассказать ей сказку на ночь. Вот тут сложности и возникли! Среди огромного количества известных мне историй и сказок добрых как-то не нашлось. Как оказалось, я больше страшные знаю, но на ночь их лучше детям не рассказывать. Начал вспоминать, и рассказал про Синдбада-морехода и его путешествие в страну добрых обезьян. Вроде зашло, и девочка заснула. Заснул и я, устроившись на своей полке.

Утром, хоть и с большим опозданием, поезд прибыл в Ленинград. «А с платформы говорят: — Это город Ленинград». Все засуетились, собирая вещи и сдавая проводнице бельё. Женщина с ребёнком тоже. Взяв сумку, я вынул из кармана двадцати пяти рублёвку и быстро сунул её в ладошку ребёнка.

— Маме потом отдашь, это тебе подарок от чёрного медвежонка.

— А разве в Африке медведи живут? — спросил не в меру начитанный ребёнок.

— В Африке нет, они живут в душе. Привет тебе от одного из них, — я отвернулся, скрывая неизвестно откуда взявшиеся слёзы, и быстро пошёл на выход, не оглядываясь.

— Постойте! — спохватилась Машина мама, всё-таки заметив зажатую в руке дочери купюру. — Не надо, у нас есть деньги!

Но я уже вышел на перрон и растворился в толпе спешащих к вокзалу людей.

— Ну, что же ты так, доча? Зачем ты взяла у негра деньги?

— Он не негр, он русский, — неожиданно выдала девочка.

— Какой же он русский, когда он негр, Маша?

— У него глаза русские, а глаза — зеркало души, — наставительно объяснила девочка и тут же побежала вперёд.

— Эх, — вздохнула её мама и засеменила вслед за дочкой, таща два тяжёлых чемодана.

А я спешил уйти с перрона. Проскочив здание вокзала, нанял таксиста и поехал в гостиницу, но выбрал уже не «Интурист», а другую, попроще. Оплатив номер на двое суток и заселившись, я отбил телеграмму Фараху, указав адрес своей гостиницы, чтобы он мог прислать мне ответ. И, разделавшись с делами, отправился в город, осматривать достопримечательности. К вечеру, вдоволь нагулявшись, вернулся. Консульства Эфиопии в Ленинграде не было, да и толку в нём отмечаться? Виза у меня имелась, остальные документы тоже.

В гостинице меня неизвестно почему стала опрашивать коридорная.

— В первый отпуск едете? — осведомилась она у меня, внимательно рассматривая сквозь стёкла очков.

—