* * *

Вторая неожиданность подстерегала Горлиса на выходе из дома. Едва он, минуя двор, оказался на Гаваньской улице, как к нему наперерез из Городского сада метнулась какая-то дама. Со вкусом одетая, не кокотка, с густой вуалью на шляпке. Впрочем, по первым словам быстро выяснилось, кто это.

— Натаниэль Николаевич, я хочу задержать вас на полминуты.

— Да, Любовь Виссарионовна. Но отчего такая таинственность? Я сейчас спешу. Заходите ко мне чуть позже, поговорим в спокойной обстановке. Или же… Нынче я иду к генерал-губернатору. Как освобожусь, готов подойти, куда скажете.

Ранцова подняла вуаль, открыв лицо. Похоже, ей казалось, что так ее обращение будет выглядеть более убедительно. Натан отметил, что лицо матери Викентия было уже не таким радостным, как в те дни, когда казалось, что дело идет к скорому освобождению сына. Но не было в нем и предшествующего отчаянья. Весь вид Любови Виссарионовны демонстрировал решительность, боевитость львицы, защищающей своего львенка.

— Горли, появляются новые обстоятельства, которые всё меняют. Поэтому я не хочу приходить к вам открыто. К тому же… Сегодня вечером и завтра утром у меня еще две важные встречи, которые многое прояснят. Можем ли мы встретиться завтра ранним вечером? Тайно…

— Не уверен… Завтра я приглашен на воронцовский прием, к пяти часам.

— Но мне очень нужно будет вас увидеть… Очень!

— Погодите, дайте подумать… А насколько долгий разговор вы планируете?

— Думаю, с четверть часа.

— Так… Ежели на пять часов событие планируется, то, полагаю, к семи часам уже начнутся разговоры по «кружкам», отдельными компаниями. И я смогу отойти на какое-то время.

— Прекрасно. Время понятно. Но где мы встретимся?

— Я опасаюсь, что меня могут привлечь еще к каким-то делам. Поэтому, может, где-то поближе к месту приема?.. Чтобы, в случае чего, я мог выбежать к вам да скоро вернуться обратно.

— Согласна. Но, прошу вас — встреча должна быть тайной.

— Знаете, в Екатерининском переулке, ведущем ко Дворцу, есть недостроенный дом. А забор готовый. И ворота. И дверь рядом с ними. Они кажутся закрытыми, но если толкнуть их, то можно войти. Буду ждать вас там с семи часов.

— Да, Натаниэль Николаевич, договорились, — заговорщицки тихо молвила Ранцова, опустила вуаль и ушла тем же решительным шагом, но, разумеется, с долей женского изящества.

* * *

А Горлис теперь поторапливался, дабы не опоздать ко времени, назначенному Воронцовым.

Михаил Семенович сидел в тени под портиком своего Дворца. Специально для него вынесли рабочий стол и кресло. А во дворе кипела работа. Рабочие и солдаты споро устанавливали нечто вроде генеральских временных походных шатров. Ага, значит, прием будет во дворе Дворца. Ну, разумеется, с учетом войны, происходящей неподалеку, так, по-простому, оно естественней, правильней. Перед столом Воронцова уже был поставлен стул, как понял Горлис, специально для него. Обозначив свое присутствие и поздоровавшись, Натан позволил себе присесть.

— Господин Горли, — начал Воронцов. — Я помню, что, согласно моему предыдущему распоряжению, у вас должна быть еще одно неделя отдыха. Однако обстоятельства изменились — по причинам внешнего свойства. Война, знаете ли…

— Михаил Семенович, я понимаю это. Могу сказать, что я уже довольно отдохнул.

— Вот и отлично. Сегодня из Каварны[59] в Одессу прибыл флигель-адъютант Римский-Корсаков[60]. Он привез известие, что князь Меншиков[61], возглавлявший осаду Варны, получил тяжелое ранение в седалищные места. Потому он до выздоровления не может исполнять свои обязанности. К счастью, Николай Петрович успел сообщить новость до отбытия нашего государя в Николаев. Император оказал мне честь своим предложением отправиться для исполнения сего задания вместо Александра Сергеевича.

— То есть мы должны усиленно поработать начавшуюся неделю, чтобы вы далее могли уехать на войну?

— Нет, Натаниэль, не совсем так, я уплываю в Каварну уже завтра. Во время приема. Далее распоряжаться на нем вместо меня будет Марини. Для вас же я приготовил пояснения по поводу работ с архивом моих предков и родителей, начиная с моего отца, Семена Романовича[62], Александра Романовича[63], сестры Екатерины Романовны[64] и далее во глубину времен.

— Михаил Семенович, еще раз скажу — я польщен подобным доверием. И обязуюсь выполнять свою работу со всем возможным тщанием.

— В сём вам помогут эти бумаги с приблизительной описью документов. И пояснениями, в каком из пронумерованных сундуков какой архив находится. Это всё уже во Дворце.

— С какого края посоветуете начать? С седых веков или поближе к нашим дням?

— Поближе. Когда я отплывал из Лондона в Россию, отец мой значительную часть своих бумаг, исторически важных, отдал мне, полагая, что так они будут в большей сохранности, нежели за рубежами нашей… за рубежами моей Отчизны…

Показалось, что Воронцов сделал две неслучайные паузы, ожидая, что Горлис захочет что-то исправить, с чем-то согласиться или не согласиться. Но Натан смолчал. И в этом тоже была позиция, уловленная и зафиксированная генерал-губернатором.

— Первоочередное внимание обратите также на бумаги дяди моего — Александра Романовича. Остальное — позже. Вы моего дворецкого знаете?

— Да, Михаил Семенович.

— Ключи от комнаты с архивом будете получать у него. И ему же станете сдавать по окончании ежедневных работ. К работе просил бы приступить… послезавтра. О ваших полномочиях все предупреждены.