она хороша в новой одежде. Интересно, она зашнуровывает корсет? Наверняка».

– Ты не откажешься выпить всего глоток за удачный Новый год. Давай, будь хорошей девочкой и возьми бокал. Вот так…

Она так грациозно держала бокал за тонкую ножку, словно тот был создан, чтобы подчеркнуть красоту ее руки. Мари даже удалось улыбнуться. Она посмотрела на Пауля, проницательный взгляд ее темных глаз лишил его на какое-то мгновение речи. «Мари, – нашептывал ему мозг, – Мари, Мари»…

– Тогда давайте выпьем за вас, господин, – твердо проговорила Мари. – И за вашу семью. Для всех вас этот год должен стать мирным и счастливым.

– И за тебя, Мари. За долгое счастливое время, что мы проведем вместе на вилле.

Бокалы, соприкоснувшись, издали тонкий приятный звон. Пауля позабавило, что Мари, видимо, никогда в жизни не пила шампанского. Она сморщила нос и больше не притронулась.

– Расскажи мне про ваши занятия, – попросил он. – Мне было бы интересно посмотреть, что ты нарисовала.

– С удовольствием, господин. Но не сейчас. Я отвечу на все вопросы, когда госпожа вернется.

– Она вот-вот должна приехать. Подождем ее здесь и поболтаем немножко…

– Это невозможно, господин.

Пауль одним махом допил свое шампанское и преградил ей дорогу в коридор. Мари в нерешительности остановилась вплотную к нему. Она надеялась, что Пауль посторонится. Но он не двигался. Ему захотелось быть дерзким, кровь стучала в висках, ведь последние дни и ночи он только и думал о ней. Мари, Мари, Мари…

Он обхватил ее и почувствовал дрожь, его охватило желание поцеловать ее. Какой блестящей была ее кожа, как пылали губы…

– Нет! – произнесла она тоном, не терпящим возражений. – Я не хочу, чтобы вы это делали. – Она окаменела в его руках, превратилась в твердую и холодную мраморную статую, которую только что рисовала. Пауль отпустил ее, отпрянул и испугался ее горящих гневом глаз. – Я не хочу, потому что ни к чему хорошему это не приведет, господин. Доброй ночи!

Теперь ему пришлось дать ей выйти. Он еще какое-то время стоял неподвижно и слушал, как за Мари затворилась дверь на служебную лестницу. Пауль повернулся и посмотрел ей вслед в темный коридор.

Она действительно отказала.

III

Зима 1914

23

– Мне кажется, Китти, это неудачная идея.

Алисия прокашлялась, чтобы окончательно прочистить горло, и отхлебнула горячего кофе. Она проснулась почти без голоса, горло саднило, побаливала голова. Позавчера на балконе, несмотря на толстую шубу, она продрогла. Она готова была даже окоченеть, но не сдвинулась бы с места до того, как Иоганн закончит новогоднюю речь. Роберт с Густавом разливали шнапс, рабочим были предложены бутерброды и дымящийся какао. С каким теплом все эти люди приветствовали «своего» директора, как превозносили чету Мельцеров и пили с ними за Новый год! Алисия в очередной раз увидела, насколько преданны фабрике и семье были служащие. За некоторыми исключениями, конечно. Но такое есть всегда.

– Почему, мама? – спросила Китти с присущей ей настойчивостью. – Роберту всего-то нужно будет нас высадить, обратно мы возьмем такси.

Естественно, со своей идеей она подошла к матери только сейчас, когда отец закончил завтракать. Иоганн попросту запретил бы ей. Нет, и баста.

– Ты хочешь поехать с Мари в музей? – подала голос Элизабет.

– В художественное собрание церкви Святой Катарины. Что в этом такого? Мари одаренная художница, и я ее обучаю. Она должна познакомиться с разными стилями.

– Наша кухарка должна познакомиться с разными стилями! – воскликнула Элизабет и звонко рассмеялась. – Иногда я спрашиваю себя, что происходит в твоей голове, Китти. Не завелись ли в ней тараканы?

– Мари не кухарка, а горничная, – стала защищаться Китти. – И кроме того, поскольку Элизабет вечно разъезжает по своим подружкам – то к Доротее, то к Серафине, у нее нет никакого права…

– Нельзя ли обсудить спокойно? – перебила ее Алисия. – Хотя бы потому, что у меня нет голоса.

Обе дочери сейчас же озаботились состоянием здоровья матери. Элизабет предложила ей горячий лимонный сок, Китти вспомнила о теплом компрессе на горло и чае с шалфеем, как в детстве.

– Роберт! И где он застрял?

– Посмотрим, Лиза, – успокоила ее мать. – Я потом немного прилягу и выпью чаю с бузиной.

Роберт бесшумно открыл дверь. Они принес поднос со свежезаваренным чаем и маленьким сливочником.

– Скажите на кухне, чтобы подогрели лимонный сок и добавили в него меду, – распорядилась Элизабет.

– Будет сделано, фрейлейн. Хотя не уверен, что у нас есть лимоны. Даже для чая не нашлось.

Потом он проделал кунштюк, за которым Китти каждый раз наблюдала с большим интересом. Одной рукой он снял с горелки пустой чайник, держа другой рукой поднос с полным чайником. Теперь он расположил пустой чайник рядом с полным таким образом, чтобы было равновесие, и наконец, снова водрузил полный чайник на горелку. У обычного человека, по представлению Китти, поднос непременно бы перевернулся. Но Роберт проделывал этот трюк играючи, мог бы, наверное, и с закрытыми глазами.

– Ах да, Роберт, – сказала Китти. – Можно ли будет поехать в город на машине? Я имею в виду после ночного снегопада?

Элизабет метнула гневный взгляд в сторону матери, но Алисия позволила Китти говорить. Только бы не ссориться в присутствии прислуги.

– Ну, разумеется, барышня, – поспешно ответил Роберт, и поднос с пустым чайником качнулся в его руках. – Мы с Густавом рано утром уже убрали снег, а на дорогах давно уже образовались колеи. Куда прикажете вас отвезти?

– Спасибо, Роберт, – мгновенно вмешалась в их разговор Алисия. – Мы сообщим вам позже.

– Слушаю, госпожа.

Роберт скрыл свое разочарование за каменным выражением лица, попутно приняв заказ на чай с бузиной, поставил на поднос приборы, которыми пользовался за завтраком директор, и вышел из столовой.

– Но мама, это же очень удобно! – радостно воскликнула Китти. – Роберт может отвезти нас к церкви Святой Катарины и на обратном пути заехать за лимонами в магазин колониальных товаров. Убьем сразу двух зайцев. Кстати, ты права, Лиза. Лимонный сок – лучшее средство при простуде.

Элизабет закатила глаза, и Алисия, вздохнув, сдалась. Сегодня она была слишком слаба, чтобы противостоять Китти. К тому же она не забыла их последнюю ссору, после которой Китти заперлась в комнате.

– Бог с тобой, но я хочу, чтобы ты обращалась с Мари как с прислугой в случае, если вы встретите знакомых. Я говорю так не зря, Китти. Твое общение с Мари часто кажется окружающим слишком уж неформальным.

Китти радовалась предстоящей поездке и не хотела лишний раз конфликтовать. Конечно, она не будет обращаться