колесах. Куры, накормленные и напоенные еще, когда останавливались на ужин, мирно спали. Цыплята ещё что-то возились в своих ящиках, периодически возмущённо попискивая друг на друга. Собрав воедино все свои знания по сельхоз ветеринарии (а в ней я не сильна, уже говорила, не мой профиль), проверила состояние цыплят. Вроде бы не задавили никого, на лапы не сели. Значит, пока все нормально, а завтра уже будем дома.

Попивая ароматный, с привкусом дымка, чаек, я начала разговор на волнующую меня тему.

— Андрей Петрович, я знаю, что вы ранее служили. У меня к вам немного необычная просьба — не могли бы вы научить меня обращаться с пистолетом? Дело в том, что от папеньки моего, Сергея Матвеевича, осталась пара пистолетов. Они в хорошем состоянии, и, когда я уезжала из Петербурга, забрала их с собой. Лихие людишки просто не нашли их в моем сундуке среди моих платьев.

— Странное желание для барышни! Или вы начитались романов про кавалер — девицу Дурову?

— Боже! Нет, конечно же! Не собираюсь я идти на войну! Понимаете, время нынче какое-то неспокойное, меня все вокруг стращают то картофельными бунтами, то ещё чем. Вот и хочу научиться защищать хотя бы себя!

— А вы готовы выстрелить в человека? Поверьте, это очень трудно, особенно для женщины!

— Да хотя бы в воздух, для устрашения! Может, и этого будет достаточно!

— Ну, в таком, если плане… выбирайте время, сообщите мне и приезжайте, посмотрим, возможно, что-то и получиться!

Получится, обязательно получится! Я была в этом уверена. Так же, как и в том, что смогу выстрелить в человека, если он будет угрожать мне или моим близким. Все-таки ментальность современницы двадцать первого века сильно отличается от нервической тургеневской барышни.

После раннего завтрака мы ехали ещё несколько часов, но до имения добрались ещё до обеда. Я предлагала Андрею Петровичу заехать к нам, пообедать, отдохнуть и двигаться дальше. Но он отказался, сказав, что тоже очень спешит попасть домой. Я хорошо его понимала и не обиделась.

Первым, кого мы увидели, свернув с большака на местную дорогу к имению и деревне, был Хаська. Он мчался по дороге, в образе смешного, толстолапого щенка-хаски. Уши развевались, язык вываливался из пасти, лапы отчаянно путались. Вид был забавный. Я заранее открыла дверцу кареты, и он с разбегу запрыгнул в нее, заставив покачнуться транспорт — масса у него все равно оставалась крупного волка. Он плюхнулся на пол, я почесал его за ухом и вслух сказала:

— Ну, как вы там жили без нас? Все хорошо? Рассказывай!

Вера заулыбалась, приняв мои слова за шутку, но на самом деле Хася принялся рассказывать, по-своему, мысленно.

— Да все нормально, не переживай, Катерина! Все здоровы и целы! Пахоту под картоху твою закончили, посевы зерновых тоже. Осталось только просо да пшенички для себя. Сейчас мужики на своих наделах работают, управляющий им перед отъездом разрешил. В доме тоже хорошо, Трофим и Глафира держат все домашнее бабье в кулаке, скандалить и лениться им не дают. Марфа меня кормит, жалеет, говорит, что вот без хозяйки осталась животинка, скучает… будто есть мне, когда скучать! Дел выше хвоста! Везде надо успеть.

Я чуть не засмеялась в голос. Деловой мой! Рассуждает о пахоте, как заправский агроном! На самом деле, он просто озвучивает то, что слышит от окружающих. Но меня заинтересовала некая заминка перед словом "целы". К чему бы это? Я строго взглянула на зверика и мысленно повторила это слово.

— Ну, понимаешь, Гаврила тут попробовал бузить, да ещё пару мужиков подбил, уговаривал больше, но согласились только эти двое. Вот решили они побузить, да только Степан с другими мужиками намяли им бока да по паре фингалов навешали. Теперь вот дома отлеживаются. Гаврила-то для работы на своем наделе пару мужиков из соседней деревни нанял, а те двое дурней дома лежат, охают. Бабы их ругаются — страсть! Как бы и они ещё мужиков не побили своих!

Мужиков как бы и не жаль, мне интересно другое — с каких таких прибылей шикует Гаврила? Успел разворовать, пока правила своей властью Игнатьевна? Не думаю, что она давала ему деньги или разрешала пользоваться хозяйским добром. Старуха, хоть и не крепка была умом, но по-своему берегла хозяйское добро. Скорее всего, он украдом тянул, пользуясь бесконтрольностью за всем и собственным авторитетом. Или сестрицыным. А что Хаська, про таинственный сарай ничего не узнал? И такой вопрос я тоже задала. Волк вздохнул горестно, даже мысленно.

— Делал я подкопы, аж три раза! Так проклятый Гаврила как нюхом чует, находил их! Уже и капкан туда поставил! Хорошо хоть, сука у него течная во дворе на цепи. Так он подумал, что псы деревенские к ней рвались, подкопы делали. Но я там нашел одно местечко, там бурьян, почитай до крыши, ещё прошлогодний стоит. Только репья будешь с меня вычёсывать, сам не смогу. Малость он успокоится, перестанет каждый вечер обходить свою ограду, так и начну.

Понятно, диверсионная деятельность Хаськи не осталась незамеченной, но раскрыть ее Гавриле не удалось. Но вот заскрипели металлические створки ворот, послышались громкие, радостные голоса. Все, мы дома!!

Выслушав первые радостные восклицания, а некоторые, не будем показывать пальцем! и обнимашки, мы принялись разбираться со срочными делами. Как бы ни хотелось отдохнуть, поесть, сходить в баньку — есть более неотложное и важное. У меня мое кудахтающее хозяйство, у Якова Семёновича — семенной картофель сгрузить в склад, металл увезти в кузницу, мои все галантерейные и аптечные покупки доставить в дом. За последним присмотрит Вера, девчонка, чем дальше, тем больше проявляла себя ответственной и исполнительной.

Велев срочно отправить плотника с его подмастерьем к птичникам, я отправилась сама туда же на телеге Винникова. Подъезжая к птичникам, я уже себя накрутили почти до бешенства. Думала, если опять обнаружив Фиску с Грунькой и семечками — все, точно отправлю лентяек на конюшню! Хоть я и против телесных наказаний! Но меня ожидал сюрприз!

В широко открытые двери птичника было видно просто идеальное помещение! А сами птичницы волокли к кормушкам деревянные ведра с кормом. Сами жители курятника лениво копались в земле в открытом загоне. Следом за мной торопливо пришел и плотник Архип.

— Барышня,